Антон Карташев - Вселенские Соборы

Весной 362 г. Афанасий вернулся в Александрию, a в августе уже собрал собор 22 епископов-«никейцев». Среди них были и пришедшие от василиан, предвосхищая этим назревшее воссоединение со староникейством и с самим Афанасием. Ради этой задачи первым же постановлением собора было провозглашение Никейского символа, почти забытого на Востоке. Ради этого повторено правило Сердикского собора: «…во всем довольствоваться верой, исповеданной никейскими отцами, потому что она не имеет никакого недостатка и полна благочестия, и не подобает составлять иного изложения, дабы написанное в Никее не сочли несовершенным».

После этого постановлено приемлющих такое условие единения принимать в сущем сане.

He мог не подняться спор точном понимании и употреблении терминов «усиа» и «ипостасис». Начались споры. Большинство «староникейцев» предлагало сердикское словоупотребление, т.е. «одну ипостась». Меньшая восточная группа, воспитавшаяся в омиусианстве, предлагала все-таки не употреблять «омоусиос», a заменить его на «омиос кат усиан». Поднялись горячие дебаты. «Старые никейцы» поясняли, что формулой «Единая ипостась» они хотят утвердить «тожество божественной природы всех Трех Лиц -». Но было очень важным заявление Афанасия, что он приемлет формулу «Три Ипостаси» с правильным ее толкованием.

Поднят был формально на этом соборе и важнейший вопрос форме учения, божестве 3-й Ипостаси. Констатировали, что древние (Тертуллиан, Ориген) богословствовали Духе то же самое, что и Сыне. Но вот теперь ариане определенно проповедуют, что Дух есть творение. A Евномий и еще острее - что Дух есть творение творения, как данный нам через Сына. Ясную доктрину богоравенстве Святого Духа сам св. Афанасий обстоятельно развил в своих письмах к Серапиону Тмуитскому. Незаконченность в раскрытии этого вопроса сказалась в том, что на данном соборе не было принято никакой обязательной формулы.

He мог собор не коснуться и так называемого «Антиохийского раскола», длившегося уже 32 года. Но, конечно, был не в силах реально помочь его исцелению. Поучительна история этой затяжной церковной болезни. Очень легко создавать церковные разделения. И почти выше человеческих сил их залечивать.

Еще при Константине Великом в 330 г. началось в Антиохии в низах народных сопротивление грубому государственному вторжению в жизнь церкви. Константин поддался внушениям придворного Евсевия Никомидийского, поверил провокации и удалил в ссылку с Антиохийской кафедры в 330 г. оклеветанного Евстафия Антиохийского. На деле это была просто богословская борьба против одного из твердых столпов никейского «единосущия». После ссылки Евстафия часть его верных последователей-мирян порвала с высшей иерархией и довольствовалась по нужде опекой единомысленных пресвитеров. С 332 г. этой малой церковью раскольников управлял пресвитер Павлин. кружке Павлина держались только за никейское «омоусиос» и затыкали уши пред «тремя ипостасями». Но были там и благоразумные элементы, соединявшие с «омоусиос» и «три ипостаси», предвосхищавшие будущее богословие всей церкви. Лидеры группы были миряне Диодор и Флавиан. Стоя упорно за Никейский символ, вожди группы не желали быть какими-то сектантами-беспоповцами и не разрывали формально связи с епископатом, ожидая богословских исправлений. Полемически лишь громко возвышали голос против арианства. Настроение было повышенно-героическое. Павлин и его паства, воскресившая недавние времена языческих гонений, часто собирались для богослужений на гробах мучеников. Это стяжало им популярность в широких слоях народа. Лукавый, признаваемый властями епископ Леонтий, боясь популярности этих «евстафианцев-павлиновцев», даже уговаривал их уйти с могил мучеников. Но и сам прикусил язык, воздерживаясь от арианской болтовни с кафедры.

такой обстановке произошел в 357 г. захват антиохийской кафедры Евдоксием. Отсюда этот «перелет» в 361 г. переместился в столицу империи, в Константинополь. Это вызвало партийную борьбу за обладание Антиохийской кафедрой. Нормальный порядок был выборный. Император Констанций сам пожелал быть на выборах на эту столичную кафедру. Состоялся как бы род публичного конкурса с речами от партий на тему, официально и самим императором утвержденную, догматическом смысле 8-й главы, стиха 22 Книги Притчей: «Господь созда мя () в начало путей Своих в дела Своя». Конкурентами, выступившими с речами, были тогдашние великаны: Георгий Александрийский (евномианин), Акакий Кесарийский (теперь омий) и Мелетий, епископ Севастийский, восходящее светило на богословском горизонте. Речь Мелетия была покрыта рукоплесканиями, т.е., надо думать, соответствовала симпатиям народного большинства. Ее сохранил нам св. Епифаний (Кипрский) вместе с его критикой. Епифаний видит в речи места, «достойные порицания». Мелетий тут настаивает на ненужности всего, что не унаследовано «от предков», отрицает «исследования Сыне». Задачей своей оратор ставит «мир» церковный. Все соблазны приписывает людям, не ценящим этого мира. Отеческое учение Сыне Божием Мелетий передает в формулах, явно противоарианских: «Сын есть рождение совершенное и пребывающее от Совершенного и Пребывающего в тожественности»; «Ипостасный и Вечный Сын», « подобный Отцу-», «подобный и точныйобраз Отца». Но ни разу не упоминается ни омоусиос, ни даже омиусиос. Таким образом, провозглашаются формулы официально господствующего омийства. Недаром избранного после этого Мелетия Констанций решительно утвердил.

будущем житии впоследствии канонизованного Мелетия этот момент конкурсной речи и выборов дополнен легендами. Будто бы Мелетий, не желая все договаривать до конца, дополнял свои фразы ораторскими жестами своей руки. To складывал свои персты для жеста епископского благословения, то для крестного знамения, то просто разделяя персты. И вот, когда он соединял и уравнивал три перста с мыслью богоравенстве во Св. Троице, от его знамения исходило сияние. поздних русских перепечатках этого греческого жития y нас в Москве в XVII в. наши старообрядцы усматривали оправдание двуперстия.

Так естественно, что Мелетий, выдвинувшийся среди омиев, и в данном случае проповедовал омийство. Человек он был знатный, богатый, имевший поместье около сирского города Мелитины, светски образованный. Он вращался в обществе Акакия с момента «датированной веры» (4-я Сирмийская формула) - 359 г. После низложения Евстафия Севастийского на Мелитинском соборе Мелетия возвели на кафедру Севастия. Но с паствой y него вышла какая-то ссора. Он ушел в сторону от дел и жил как обеспеченный человек в деревне около Верии. На большом соборе Селевкийском он был даже в группе Акакия и подписал крайнюю Акакиеву формулу. Был Мелетий на стороне Акакия и в памятную ночь прений под 1 января 360 г. Константинополе и подписал Никскую формулу. Был и участником Константинопольского собора 361 г., который низложил омиусиан (!!).