Филип Дик - Ветеран войны

Теперь на экране виднелись маленькие светлые силуэты; они крутились, перепрыгивали с места на место, словно рыбки в грязном аквариуме. Неожиданно в самой гуще закружился чудовищный водоворот, энергетический вихрь, хлеставший корабли мощными ударами. Немного помедлив, серебристые земные корабли сломали строй и бросились врассыпную. Сквозь образовавшийся широкий проход проскочили угольно-черные марсианские корабли, а корабли Венеры, только и ждавшие момента, ударили по Земле с фланга. Два флота противников зажали земные корабли в стальные клещи. В разных местах экрана появлялись и тут же исчезали яркие вспышки — недавно грозные корабли один за другим исчезали с монитора. А вдалеке медленно и величественно вращался огромный сине-зеленый шар.

Земля.

На ней уже виднелись страшные, уродливые оспины — кратеры от взрывов углеродных бомб. Некоторые из вражеских снарядов сумели прорваться сквозь оборонительную сеть.

Ле Марр щелкнул тумблером, и экран потух.

— Здесь запись кончается. Все, что мы можем получить, — это подобные визуальные фрагменты, краткие эпизоды, которые особенно ярко запечатлелись в его памяти. Непрерывную последовательность воспроизвести невозможно. Следующая сцена происходит через много лет на одной из искусственных станций.

Вспыхнул свет, зрители начали подниматься, разминать занемевшие ноги. Сейчас мертвенно-серое, тестообразное лицо Ганнета вполне оправдывало кличку «протухший», данную мутантами с Венеры и Марса жителям Земли.

— Доктор Ле Марр, покажите Землю, — попросил Ганнет.

Свет погас, экран снова ожил. На этот раз на нем была одна только Земля, быстро уменьшающийся в размерах шар, оставшийся за кормой скоростного катера, на котором Дэвид Ангер мчался к внешним планетам. Ангер до последней минуты провожал взглядом родной мир.

Земля была мертва. Офицеры, следящие за картиной на экране, замерли в молчании. Ничего живого. Никакого движения. Только мертвые облака радиоактивного пепла, тупо повисшие над изрытой гигантскими воронками поверхностью. То, что было живой планетой, Домом трех миллиардов людей, превратилось в прах, в дочиста выгоревшую головешку. Не осталось ничего, кроме мусора, обломков, уносимых в безжизненные моря стонущим ветром.

— Думаю, какая-нибудь растительная жизнь все же уцелеет, — хрипло сказала Ивлин Каттер, когда экран померк, и в комнате снова зажегся свет. Судорожно передернувшись, она отвернулась.

— Сорняки, — выдавил Ле Марр. — Темные сухие сорняки, пробивающиеся сквозь корку шлака. Возможно, и кое-что из насекомых, но это — позднее. Ну и, конечно же, бактерии… И там будет идти дождь — безостановочно, сотни миллионов лет.

— Вы уверены, что это не известно никому, кроме присутствующих? — спросил Ганнет.

— Знает В-Стивенс, — загнул палец Паттерсон, — но его заперли в психиатрическом отделении. Знала В-Рафия. Ее убили.

— Можно поговорить с Ангером? — обратился к Паттерсону лейтенант Уэст.

— Да, правда, а где же Ангер? — вскинулся Ганнет.

— Мои люди горят желанием встретиться с ним.

— Вам и без того известны все основные факты, — ответил Паттерсон. — Вы знаете, чем кончится война. Вы знаете, что произойдет с Землей.

— Ну и что же вы предлагаете? — настороженно спросил Ганнет.

— Избежать войны.

— Но ведь нельзя же изменить историю, — пожал жирными раскормленными плечами Ганнет. — А это — будущая история. У нас нет иного выхода, значит, будем драться.

— Во всяком случае, — ледяным голосом вставила Ивлин Каттер, — мы прихватим с собой на тот свет многих из них.

— О чем вы? — вспыхнул возмущенный Ле Марр.

— Вы, врач, как можно говорить такое!..

— А вы видели, что они сделали с Землей? — В глазах женщины сверкало холодное бешенство.

— Но мы должны быть выше этого, — горячо возразил Ле Марр. — Если мы позволим вовлечь себя во всю эту ненависть и насилие… Почему вы заперли В-Стивенса? — повернулся он к Паттерсону. — Вы что, тоже собрались сражаться? Вместе с Ганнетом и его солдатней?

— Я собираюсь сделать так, чтобы этой войны не было, — спокойно, безо всякого выражения ответил Паттерсон.

— А это возможно? — В блеклых голубоватых глазах Ганнета вспыхнул и тут же потух огонек интереса.

— А почему, собственно, нет? Возвращение Ангера вносит в картину новый элемент.

— Если будущее действительно можно изменить, — задумчиво сказал Ганнет, то вариантов его, скорее всего, несколько. И каждое будущее ответвляется в какой-то определенной точке, — глаза его сузились, лицо закаменело. — Вот тут-то нам и пригодится все, что Ангер помнит о сражениях.

— Давайте я поговорю с этим стариком, — возбужденно прервал Ганнета лейтенант Уэст. — Может быть, нам удастся получить достаточно ясное представление о военной стратегии утколапых. Ведь он, скорее всего, тысячи раз прогонял эти сражения в своей голове!

— Он вас узнает, — возразил Ганнет. — Не забывайте, он служил под вашим командованием. Паттерсон задумался.

— Сомневаюсь, чтобы Ангер вас узнал, — сказал он наконец. — Дэвиду Ангеру пятнадцать лет. В данный момент вы чуть не вдвое его старше. Вы уже офицер, сотрудник генерального штаба, а мальчик Дэви даже не запишется в добровольцы, рядовым солдатиком без опыта и подготовки. Когда вы будете стариком, командиром крейсера «Уайнд Гайант», под вашим началом будет служить никому не известный Дэвид Ангер, один из номеров орудийного расчета одной из башен. Вы даже имя такое вряд ли когда услышите.

— Так мальчишка-Ангер существует? — озадаченно спросил Ганнет.

— Да, и готовится к выходу на сцену, — Паттерсон сделал мысленную заметку подумать об этом обстоятельстве попозже: тут могут возникнуть интересные варианты. — Так что старик вряд ли узнает капитана Уэста. Вполне возможно, он даже никогда не видел его. «Уайнд Гайант» — корабль действительно гигантский.

Уэст уже загорелся идеей.

— И направьте на меня всю эту подсматривающую и подслушивающую аппаратуру, чтобы командование получило полную картину откровений Ангера.

Под ярким веселым утренним солнцем сидевший на своей излюбленной скамейке Дэвид Ангер выглядел особенно хмуро и уныло; крепко сжав узловатыми пальцами трость, он провожал прохожих тусклым, безрадостным взглядом единственного глаза.

Чуть правее скамейки робот-садовник раз за разом обрабатывал одну и ту же полоску газона; его металлические линзы ни на секунду не оставляли иссохшую, скрюченную фигуру старика. А по усыпанной щебенкой дорожке безо всякого видимого дела прогуливалась группа мужчин; время от времени они произносили какие-то случайные фразы, а щедро расставленные по парку подслушивающие устройства жадно ловили их. Молодая женщина, загоравшая с обнаженной грудью около плавательного бассейна, еле заметно кивнула двум солдатам, слонявшимся в окрестностях все той же скамейки.