Филип Фармер - Ловец душ

— Он слишком много говорит, — отмахнулся Гордон. — Не иначе как метит в следующие президенты.

Два дня спустя Карфаксы посетили отель имени Питера Стьювесанта. Ровно в полночь два доверенных лица сопроводили их с шестнадцатого на пятнадцатый этаж, где передали на попечение охраны, которая препроводила их к Ричарду Эмерсону. На этаже вообще было полно вооруженных до зубов охранников, следивших за тем, чтобы в апартаменты не проник ни один человек без пропуска.

Эмерсон был представительным стариком с высоким лбом и тонкими губами. Рядом с ним стоял (Карфакс сразу его узнал) сенатор Лангер — мужчина лет тридцати семи, шести футов семи дюймов ростом, с идеальной для баскетболиста фигурой и огненно-рыжей, очень густой шевелюрой.

Хотя гости и были представлены под именем супругов Рамус, оба — и Эмерсон, и Лангер — уже знали их подлинные имена. Карфаксам предложили бурбона, сигар и тут же перешли к делу. Пока Гордон рассказывал, они изучали документы.

Два человека, привыкшие, что обычно слушают их, на сей раз выслушали его долгий рассказ в глубоком молчании.

Первым заговорил сенатор Лангер:

— Я верю, что все рассказанное вами — правда. И ваши доказательства считаю достаточно вескими. Но, для того чтобы они имели вес в глазах общественного мнения, нам нужно добыть их во много раз больше. Это самая опасная угроза, какой когда-либо подвергалось человечество. Я приступаю к делу с данной минуты. Мы располагаем списком абсолютно всех клиентов Вестерна, то есть всех и каждого, кто когда-либо вступал в комнату, где стоит МЕДИУМ.

— Я считаю, что нужно начать с тех, у кого будет обнаружена разница между количеством реально проведенных сеансов и их оплатой, — сказал Карфакс. — Они-то и могут оказаться теми, кто уже заплатил страховку послежизни.

— Кроме того, нам нужно установить тех, кто наследует имущество уже умерших клиентов, — подхватил Эмерсон. — И если всплывет, что наследниками являются посторонние люди, не имеющие официальных прав, то мы можем считать, что напали на след.

— К тому же среди клиентов могут оказаться те, кто были одержаны, как Миффлон, — продолжал развивать свою мысль Карфакс. — Их не так просто вычислить, но если вы сможете достать старые записи их голосов и провести сравнительный анализ манеры речи и…

— Яйца курицу не учат, — перебил его Лангер.

— Я только хотел вам помочь, — извинился Гордон, пожав плечами; Лангер был человеком, которого лучше иметь на своей стороне — он обладал энергией смерча, но был маниакально эгоистичен.

— Все в порядке. — Лангер махнул рукой, давая понять, что у него нет времени на обиды. — Кстати, а губернатор Симмонс ведь тоже посещал МЕДИУМ?

Так как вопрос прозвучал риторически, Гордон не стал на него отвечать.

— А ведь он — возможный кандидат в президенты, — присовокупил Лангер.

Эмерсон побледнел.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что его тоже одержали?

— Не знаю, — задумчиво проговорил сенатор. — Я общался с ним последнее время, и он, похоже, не изменился. Ведь справиться с его работой (да так, чтобы никто ничего не заподозрил), если не имеешь в ней опыта, практически невозможно.

— Если только одержатель не был прежде профессиональным политиком, — не удержался Гордон. — А если Вестерн собрался бы кого-то подселить в тело Симмонса, уж об этом-то он бы позаботился!

— А я вас понял так, что вы определяете рэмсов как созданий нечеловеческого типа, — протянул Эмерсон.

— В общем-то да, но загвоздка в том, что они ведут себя совсем как люди. Причем вполне конкретные.

— Кем бы они там ни были, — отрезал Лангер, — Вестерн предал всех ныне живущих! И я уж прослежу за тем, чтобы он понес наказание, положенное за предательство. Иуда!

— Но ведь пока нет законов, по которым его можно было бы судить.

— Да ради всего святого — сделаем мы эти законы! А потом по закону вздернем!

Патрицию от этой вспышки ярости забила нервная дрожь, да и сам Гордон почувствовал себя неуютно. Хотя чему было удивляться: Лангер имел вполне заслуженную славу самого неистового и ярого борца за права человека во всем государственном аппарате. И в то же время сейчас он был не более чем просто человек, оказавшийся лицом к лицу с древним Страхом, уходящим корнями в каменный век. Он был обязан сражаться с ним по законам военного, а не мирного времени: если ты хочешь разделаться с врагом раз и навсегда, то чем скорее ты убьешь его, тем лучше. Тем более что его противник — Вестерн, придерживался той же философии.

Нравились подобные методы Лангеру или нет — уже не имело никакого значения.

— Вы оба должны пока оставаться в тени, — продолжил разговор Эмерсон. Пока вас разыскивает Вестерн, у вас связаны руки. Я думаю, вам нужно уехать. И подальше: в Европу, например. Или хотя бы в Южную Америку.

Карфакс и Патриция переглянулись:

— Но у нас на это нет денег.

Эмерсон отмел это возражение одним движением сигары:

— Я принимаю вас к себе на службу: будете получать по тысяче на каждого в неделю плюс оплата всех дорожных расходов.

— Но как мы сможем отработать такие деньги?! — воскликнула Патриция.

— Когда придет время, вы отработаете все до последнего пенни! успокоил ее Эмерсон.

— Но мы хотели бы приступить к работе уже сейчас, — возразил Гордон. Оба мы имеем в этом деле личный интерес. К тому же Патриция весьма обоснованно претендует на МЕДИУМ.

— Претензии — да, а вот как насчет прав? — скептически спросил миллионер. — Нет, вы не подумайте, что я сомневаюсь в том, что она является законной наследницей, но пока-то ее отец все отрицает! Как быть с этим?

— А я думаю, что он уже не рэмс, — раздельно произнес Карфакс.

Патриция охнула, а Эмерсон впился в него глазами: — Что вы сказали?

— Единственный способ заставить моего дядю лгать — пообещать ему новое тело. Следовательно, вполне возможно, что уже сейчас он работает на Вестерна в какой-нибудь его тайной лаборатории.

— Так вы хотите, чтобы местоположение Патриции им стало известно? медленно спросил Лангер. — Вы думаете, что ее отец попытается с ней связаться, и таким образом мы получим-шанс на него выйти?

— Вы очень проницательны, — заметил Карфакс без оттенка лести. — Но мне очень не хотелось бы этого делать. Во всяком случае, пока нас окончательно не прижмут обстоятельства.

Все это нужно еще как следует обдумать. Не будет ли риск превращать ее в живую мишень слишком велик?

— А саму Патрицию вы не желаете спросить? — вспылила она. — Вы, все трое, разговариваете так, словно меня здесь нет! Почему бы вам не поинтересоваться — так, для разнообразия — моим мнением?!

— Ладно, не кипятись. Мы тебя слушаем, — устало сказал Гордон.

— Да конечно же, я согласна! При одной мысли, что я снова увижу папу Хотя на самом деле я увижу не его Он будет в совсем чужом теле!