Сергей Волгин - Звездный бумеранг

– Очень хорошо!- обрадовалась Лия.- Мы поедем на море и там будем много плавать. Да? До свидания.

Девушка ушла, а Володя почесал переносицу и вопросительно посмотрел на Агзама. Предстояло нелегкое испытание: ведь никто из них на море ни разу не был, а оконфузиться очень не хотелось. Они разделись и встали рядышком под душ. И тут же сама собой на них обильно полилась теплая вода.

И только они было хотели по привычке покарябать головы, чтобы лучше промыть волосы, вода перестала течь, а в стене открылась заслонка, и на юношей хлынула струя воздуха. Заслонка и закрылась сама, когда юноши обсохли.

– Все?- удивленно спросил Агзам.

– Наверно,- развел руками Володя. – Купаться будем?

– Давай.

В Ташкенте летом они никогда не ходили в баню, целыми днями бултыхались в канале Бозсу, и поэтому сейчас у них от нетерпения загорелись глаза. Ведь они не купались целый десяток лет! Подумать только!

Они, собственно, почти не верили, что прошел такой длинный срок, для них и одного месяца перерыва было достаточно, чтобы прийти в уныние.

Агзам направился к бассейну, поеживаясь,- в Бозсу вода всегда была ледяная,- но через несколько шагов остановился и сказал:

– Нет, надо посмотреть. Скорпионов и фаланг здесь, наверно, не встретишь, зато другие страшилища есть. Вдруг выскочит домашнее животное вроде того, которое попалось нам на дороге?

– Домашние животные не кусаются,- возразил Володя.- Ты что-то стал очень пугливым, Агзам.

– А если появится домашняя кошка с верблюда?

Володя озорно прищурился.

– Сядем на эту кошку и покатаемся, как на верблюде.

– Ты все такой же смелый…- проговорил Агзам, с восхищением глядя на товарища,- хотя и стал профессором…- добавил он шутливо.

В кустах кто-то засопел, потом замурлыкал. Юноши прижались к стене, насторожились.

На той стороне бассейна из воды высунулась странная голова, похожая на соминую, с длинными усами и длинной мокрой шерстью на шее.

– Я говорил…- прошептал Агзам.

Володя молчал. Зверь покачивался на воде, не двигаясь. Глаза, выпуклые, красные, блестели масляными пятнами.

Может быть, наши парни украдкой ретировались бы, но в душевую вошел Пео и, узнав, почему они не купаются, засмеялся так же громко, как там, на дороге, когда им встретилась пуа.

– Мы держим в бассейне эту полурыбу-полуживотное для развлечений- сказал он.- На нее можно сесть и покататься. Ребята да и взрослые люди очень любят рео.

И как ни велико было любопытство землян и желание покататься на удивительной рыбе, они все же решили отложить это удовольствие и стали одеваться. Вымывшийся под душем Паркер тоже не проявил энтузиазма, хотя и сказал:

– Люблю сильные ощущения, они встряхивают, электризуют.

– А теперь мы пойдем завтракать,- пригласил следовать за собой Пео.

Шагая вслед за уамлянином, Володя осматривал себя: ему не верилось, что он одет,- так легок был комбинезон, блестящая мягкая ткань почти не чувствовалась на теле. Агзам тоже хмурился и ощупывал свою одежду. Только Паркер беспечно улыбался, приглаживая ладонями рыжие вихры.

Столовая помещалась в этом же здании, в конце коридора. Это был длинный узкий зал, по обеим сторонам его стояли пластмассовые ажурные столики, а чуть повыше их, в углублениях стен, непрерывно двигалась лента конвейера. Бросалась в глаза роспись стен. Это были натюрморты. Некоторые плоды земляне уже видели по пути с ракетодрома.

Володя и Агзам крутили головами. Шары, похожие на арбузы, только розовые, были насыпаны горкой, рядом – помидоры, но коричневые, а дальшезеленые-зеленые яблоки. Парни сравнивали фрукты и овощи планеты со своими, земными, фруктами и овощами и чувствовали, как разгорается у них аппетит.

Особенно подействовали на них прекрасно изображенные блюда с зажаренной дичью. Казалось, даже от птицы исходил приятный запах.

В столовой было пусто. Заняли столик. Пео вытащил из ящика трубочку, нажал на крохотный выключатель и, посмотрев на световые сигналы, появившиеся в квадратном выеме стены, начал что-то говорить. Потом, положив на место трубочку, пояснил:

– Я заказал обед. Вам, дорогие гости, придется привыкать к нашим блюдам, ничего не поделаешь. Такова судьба всяких путешественников- видеть, удивляться, пробовать и привыкать.

– Я тоже буду вместе много есть,- сказала появившаяся Лия.

За столом засмеялись. Лия произнесла эту не совсем складную фразу так мило, что Володя, взглянув на нее, вдруг почувствовал волнение, покраснел и опустил голову. Ему очень не хотелось, чтобы его смущение было замечено, но Лия то и дело взглядывала на него, я в ее синих чистых глазах, словно небо, отраженное в родничках, мелькали солнечные блики задорного смеха.

Она лопотала, с трудом подбирая слова, перебирая их, но не смущалась и громко беззаботно смеялась. Пересилив смущение, Володя принял участие в шутливом разговоре.

– У нас говорят: "Обедать – не дрова рубить".

– Обедать, конечно, полегче, чем дрова рубить,- вмешался Пео,- но человек все должен делать с желанием, с удовольствием: работать, обедать, гулять – иначе жизнь будет неинтересна.

– А у нас иногда и чай пьют не с сахаром, а с удовольствием…

Агзам, Паркер и Пео захохотали, а Лия схватила Володю за руку и затормошила его:

– Не понимаю, я не понимаю! Почему смех?

И когда Володя с помощью Пео объяснил ей эту игру слов, Лия тоже засмеялась, да так звонко и заразительно, что он шутливо заткнул уши, чем снова вызвал всеобщее веселье.

Обед подъехал на конвейерной ленте в обыкновенных пластмассовых, но искристых тарелках, вазах и чашечках. Лия расставила их на столе, перед каждым положила что-то вроде ланцета, пинцета и лопаточки. Столовая посуда и приборы напоминали земные вещи – видно, все, что делается разумно и для одной цели, хотя и в разных местах, должно иметь сходство. Так рассуждал Володя.

– А глотнуть ничего нет?- поинтересовался Паркер.

– Как?- не понял Пео.

– Я говорю – выпить надо. Хотя бы такой напиток, какой мы пробовали на звездолете.

– А…- догадался Пео.- Покрепче?

– О-кэй! Вы догадливы.

Пео снова вынул из стола трубку.

– Великий французский песенник Беранже сказал: "Прощай вино в начале мая, а в октябре прощай любовь",- продекламировал Паркер, стараясь привлечь внимание девушки.- Но потом он изменил своей привычке, перепутал времена года, перемешал любовь с вином и, умирая, передал это наследие нам, американцам. Жизнь украшают женщины и вино, а остальное все – потение и потение.

– Старо, как мир,- вставил Володя, но спорить, не стал. Ему хотелось узнать, как отнесутся уамляне к этой разгульной философии Паркера. Девушка смутилась и отвернулась, а Пео, видимо желая замять такой разговор, сказал: