Артем Каменистый - Цветы для настоящих мужчин

– Богданов – ты откуда знал, что там оружие? Проверял?

– Нет. Это стандартная комплектация автомашины пехотной поддержки. Запас патронов и ручных гранат в жестяных ящиках, запасной автомат и ручной пулемет в пластиковых кейсах. У элиты в таком же грузовике есть гранатомет с ящиками для осколочных и противотанковых гранат, две канистры с горючим, а в кабине рация и два пистолета.

– Ты, я вижу, много знаешь, – хмыкнул Рощин.

– Я это случайно узнал. Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим машинам и оружию. Не мое это дело – я простой врач.

– Скажи еще, что ни в чем не замазан – я в это точно не поверю.

– Я этого не говорил.

– Удивительно, что решил помочь.

– Удивительно? Я же не камикадзе – жить все хотят. Не останови ты эти машины, нас бы всех перебили, не разбираясь.

Грузовик резко развернулся – Рощин едва не покатился по полу. Машину сильно затрясло – ехали уже явно не по асфальту. Полковник, пробравшись к заднему борту, убедился, что под колесами грунтовка, причем явно малоиспользуемая.

Куда это Синего понесло? И не узнаешь ведь – перебираться при такой тряске назад в кабину Рощину не хотелось.

Вскоре машина замедлила ход, под колесами затрещали сминаемые кусты – грузовик забрался в заросли чахлых деревьев. Похоже на заброшенный сад. Хлопнула дверца:

– Эй! Пассажиры! Станция Березай: кто не заплатил – вылезай!

Рощин, вывалившись из кузова, протянул Синему автомат:

– В кузове магазинов к нему полный ящик. Снаряженных. И куда это ты нас завез?

– В хорошее место – за кладбищем мы поселковым. Уж сюда, думаю, в последнюю очередь заглянут. Надо хоть дух перевести, да и страшновато – вдруг за нами тот бэтэр увязался. Если догонит, от него уже не отстреляешься.

Игорь уже ухватился за борт, но вдруг замер, опустил лицо, исподлобья взглянул куда-то за спину Рощину. Полковник, естественно, начал разворачиваться, машинально отметив странность – от его фигуры падала неправильная тень, будто Солнце находилось уже на востоке. А ведь утром это невозможно, да и вон оно, Солнце – перед носом висит на положенном месте.

Рощин успел увидеть, как над городом, вспучиваясь дымным облаком, опадает источник ярчайшего освещения – огненная полусфера. В тот же миг левее сверкнуло еще раз. Сверкнуло жестоко – полковник, поспешно отвернувшись, заорал:

– За машину!!! На землю!!! Не смотреть на вспышки!!! Богданов – брюхом на пол!!!

Ухватив замешкавшегося Синего за ворот пуховика, Рощин потащил друга под прикрытие "Камаза". Будучи закоренелым атеистом, он в этот момент взывал к Богу, прося у него сущую мелочь – чтобы ударная волна не унесла грузовик, размазав мимоходом по земле всех кто за ним прячется.

Игорь, несмотря на имеющийся военный опыт, пребывал в недоумении. Уткнувшись носом в землю, ошарашено вопросил:

– Что это там?

– Взрывы. Атомные. Лежи – сейчас ударная волна подойдет.

Больше вопросов не было – Синий даже не стал материться или иным образом выражать всю глубину нахлынувших чувств. Проняло друга.

Наверно, с атеизмом Рощин все же перегнул – ударной волны как таковой не дождался. То, что налетело на "Камаз", было не более как серией порывов сильного ветра – едва тент не порвало, но не более. Поглядывая из-под грузовика в сторону города прищуренным глазом, полковник насчитал восемь вспышек атомных взрывов. С точки зрения профессионала – глупый расход тактических боеприпасов. Для гарантированного уничтожения Севастополя нужен всего один заряд – в полмегатонны. Подорвать на небольшой высоте – вполне хватит. Но, судя по слабости вспышек и тому, что ударная волна растеряла свою силу, не добравшись до не слишком далеко укрывшихся беглецов, неведомый агрессор применял заряды в одну-две килотонны – вряд ли больше. Городу, конечно, придется несладко, но о гарантированном уничтожении всей инфраструктуры не может быть и речи.

Поднявшись, Рощин неуверенно заявил:

– Похоже все. Но если вспыхнет – сразу на брюхо. Богданов – ты там живой?

– Да.

– Это хорошо – мы сейчас тебя на травку вытащим. Подышишь свежим воздухом и расскажешь нам что-нибудь интересное. Ты понимаешь, о чем я.

– И не советую молчать, – грозно произнес Синий. – Мы сейчас на все способны. День у нас неудачный – ты, наверное, и сам это уже понял.

– Не буду я молчать. Сам все расскажу – только помогите слезть. И мне в туалет очень нужно.

Забираясь в кузов, Рощин недоверчиво уточнил:

– С чего это ты вдруг такой разговорчивый?

– А с того – взрывы видели?

– Взрывы? Ах да – что-то там вроде бы сверкнуло несколько раз, в районе города. Раз восемь сверкнуло. И мне почему-то показалось, что Севастополю п…ц.

– Это вторая стадия. "Сев". Но она нарушена.

– Что?

– У Гриши изначально была идея – вывести в стратосферу сотню термоядерных зарядов и рвануть их там. Электромагнитным импульсом вывело бы из строя большую часть военной и гражданской инфраструктуры. Эта идея у него была еще в самом начале, до того, как разобрались с биореакторами. Собрать заряды несложно, а вот добыть боевые изотопы негде – они ведь не копируются. Но немного наскребли из разных отходов и отвалов старых урановых разработок. У американцев вроде что-то стащить удалось – те даже шум не стали поднимать. Скрыли все. Не пригодилось – забросили идею. Но пару лет назад сделали несколько зарядов – на всякий случай. Вот и настал, случай… Это ведь меня хотели убить, этими взрывами.

– Да кто ты такой, чтобы на тебя восемь бомб переводить? – опешил Синий.

– Больница. Тот бронетранспортер – такие обычно у элиты. Наверняка элита работала. Элиту бы в простую больницу не погнали – это Эдик за мной прислал их. Меня не нашли ни живого, ни мертвого. Это опасно – я ведь знаю много. Искать меня даже не стали пытаться – просто выжгли весь город. Проблему решили… А ведь есть правило – на стадии "Сев" ни о каком оружии массового поражения не может быть и речи. В океанах остались подлодки с ядерными ракетами, в небе летают стратегические бомбардировщики, да и ракетные шахты не все еще под контролем. Военные в шоке, они перепуганы, они на нервах – пугать их еще больше не стоит. Если начнут пускать все, что у них осталось, по принципу "лишь бы запустить", мало ведь никому не покажется. Но для меня сделали исключение… Целый город разнести, чтоб уж наверняка. В общем, мне молчать ни к чему. И хотите верьте, хотите нет, но мне все это не нравилось. Я был против такого сценария. Ну что стоите – помогите же. Где там ваша травка…

Рощин прожил интересную жизнь. Ему довелось повидать немало, и послушать тоже немало. Однажды наркоман, с которым ему пришлось делить больничную палату, пытался с помощь пантомимы, рисунков и трех матерных слов рассказать о своих галлюцинациях – и у него получилось неплохо. В другой раз, сбрендивший срочник, закрывшийся с парочкой атомных мин, из-за двери неистово поведывал полковнику о тайнах мироустройства и кознях инопланетян, с помощью радиоактивного вакуума дистанционно удаляющих у людей совесть и чувство сострадания. Мины были без взрывателей, но повредить дорогостоящий боеприпас с помощью "калаша" вполне реально – Рощину пришлось слушать этот бред долго, в конце он уже готов был согласиться с некоторыми идеями сумасшедшего.