Сергей Анисимов - Вариант Бис

Размышляя вслух, он мерно кивал головой, словно подтверждая каждую фразу отдельным кивком.

- С другой стороны, немцам это также позволит наконец-то произвести переформировку, перебросить дополнительные части с Западного фронта, попытаться создать новые рубежи обороны, прорывать которые придется потом со значительными усилиями...

Маршал снова помолчал.

- Я предлагаю несколько замедлить темп на южном направлении, все же не останавливаясь совсем. Просто перенести тяжесть действий на север. Немцы оставили Грецию, что позволит им несколько усилить свои позиции в Югославии. Поэтому замедление нашего продвижения здесь будет выглядеть вполне логично - выдохлись, мол...

- Так.

- Тем временем можно постепенно нарастить нашу ударную мощь и усилить давление по линии Восточная Пруссия - Киль.

Замолчав, Василевский посмотрел на Сталина.

- Все это, конечно, теория, - подытожил он после паузы. - Но если бы мне нужно было выгадать время за счет некоторой потери темпа, я бы предложил именно этот вариант.

- Согласен. Даю вам два дня, чтобы представить более подробные предложения. Доложите вместе с товарищем Штеменко. На сегодня предлагаю закончить. - Все посмотрели на часы, шел уже третий час ночи. - Товарищ Новиков, через неделю отчитаетесь, что сделано по частям ПВО.

- Так точно, товарищ Сталин.

Негромко переговариваясь, все вышли из огромного кабинета, оставив "хозяина" стоящим лицом к огромной, занимающей всю стену, карте европейской части СССР. Первое, что Новиков сделал, добравшись через час до своего кабинета, это приказал соединить себя с Федоровским. Того пришлось сначала искать по кронштадтским дежурным телефонам, потом будить, и за это время Новиков сам почти заснул. Наконец ему доложили, что Федоровский на проводе.

- Григорий, солнце мое, ты там спишь, соколик, а?

Голос Новикова не обещал ничего хорошего, и полковник не позволил себе ни единой сонной нотки в голосе - после подобного вступления она могла дорого ему стоить.

- Никак нет, товарищ главный маршал, уже не сплю! - бодро отрапортовал он, внутренне сжимаясь в предчувствии большой головомойки.

- Не спишь, сокол мой ясный, все трудишься, так?..

Новиков явно растравлял себя, но помогать ему сорваться у Федоровского не было никакого желания, поэтому он предпочел не проявлять в разговоре инициативы.

- А вот нарком сказал намедни, что ты спишь там целыми днями, а? Спишь ведь?

- Не сплю, товарищ главный маршал!

- Ой, спишь! Ой, спишь, моряк береговой! Думаешь, "капусту" нацепил, так со мной можно и отдохнуть, полено сосновое! Мной сегодня чуть задницу не вытерли, одного слова бы хватило, и я поехал бы к тебе старшим помощником младшего пристяжного большой аэродромной лопаты! Почему группа не готова? Почему, я тебя спрашиваю!!!

- Товарищ главный маршал...

- Я знаю, что я главный маршал! Я тут такой главный маршал, что сдохну скоро от этого маршальства! Или возьму вот и с Савицким поменяюсь, милое дело! По-че-му не го-то-ва а-ви-а-груп-па?!!

- Да готова уже!

- Ни хрена!

- Готова! Практически все летчики сдали зачеты, палубная команда отработала большинство нормативов. Оставшееся - дело одной недели!

- Недели? Недели? Ух, ты моя умница! А кто сказал тебе, заяц, что эта неделя у тебя есть, а? Кто это там такой умный выискался вдруг? Может, его сюда к нам, чтобы жизни поучил?

- Товарищ Новиков, - Федоровский понял, что маршал в гневе может и срубить буйну голову и останавливать его теперь надо быстро.

- Я знаю, что мы выбились из графика, и моя вина в этом есть. Но это отставание минимально. "Чапаев" три дня простоял в сухом доке, полетов не было, поэтому график и сбился. И палубные команды тренировать тоже не могли, потому что корабль был забит рабочими, все как сумасшедший дом выглядело!

- Вот в это верю! Вот про сумасшедший дом верю на сто процентов! главный маршал авиации пристукнул ладонью по столу. - Слушай меня, Григорий, и запоминай, что скажу, будто еврей молитву. Группа должна быть готова к действиям с палубы в любую минуту и в любой момент. На твои нормативы и зачеты я плевал, мне надо, чтобы когда над "Чапаевым" появится любая тварь с крыльями - "рама"* [Прозвище германского разведчика-корректировщика FW-189, применявшегося преимущественно на Восточном фронте.], кто угодно - через пять минут она была бы сбита на хрен, понятно?!

- Я...

- Не слышу ответа!!!

- Так точно, товарищ главный маршал, понятно!

- Вот и молодец, - Новиков, выговорившись, начал успокаиваться. - Ты в двойном подчинении, так что если тебя Кузнецов жалеть будет, то я двойную стружку сниму, уж не взыщи... Давай, работай...

Он положил трубку, не дожидаясь ответа, и потер ладонями ноющие виски. Скоро должно было светать, начинался новый день, и спать большого смысла уже не было, в девять начинались доклады. Да и произошедший бурный разговор сон вроде согнал. Ладно, часа два урвать можно. Приказав дежурному разбудить себя в семь и скинув китель на спинку стула, Новиков, не разуваясь, лег на бугристый кожаный диван, стоящий для таких случаев в углу кабинета, подпер щеки сложенными ладонями и уснул даже раньше, чем успел закрыть глаза.

Узел 3

Сентябрь-октябрь 1944 г.

Третий день на Балтике шли маневры. Учились эсминцы, учились крейсера, над Финским заливом проносились эскадрильи самолетов. В отличие от масштабных учений предвоенных годов, когда в заключительных маневрах конца сезона упор больше делался на тактику - как хорошо сумеет командир флота "красных" условно перетопить "синий" флот с помощью имеющихся у него сил, в данном случае было не до оперативных изысков. Открытая Балтика была нашпигована минами, там встречались германские субмарины, а то и торпедные катера, и лишний раз соваться сюда крупными кораблями было не слишком умно. В ограниченной акватории залива корабли эскадры отрабатывали совместные эволюции, проводили многочисленные стрельбы, нарабатывали ходовые часы и автономность. Такого не было давно - слишком уж много сил отнимала настоящая война, чтобы чему-то еще учиться на маневрах. Война производила естественный отбор по своим законам, и уцелевшие воспринимали это как должное: я выжил, значит, я лучше.

За ходом маневров наблюдал сам нарком ВМФ, находившийся в Кронштадте, в штабе КБФ. С ним безотлучно находились Трибуц и Самохин, командующий флотской авиацией. Трибуц Кузнецову не нравился. Круглолицый, потный и злой, с торчащими короткими усами, он был похож на морского котика и орал своей луженой глоткой в микрофон рации, словно находился в море, а не помещении штаба. Тем не менее нарком признавал, что в условиях балтийского театра военных действий Трибуц вполне справлялся со своей задачей, заставляя ходящих в торпедные атаки моряков бояться огня противника меньше, чем встречи с грозным вице-адмиралом по возвращении. Третий по важности человек в фактической иерархии Балтийского флота, "Старый Еврей Корман" (все с заглавных букв), старший артиллерист флота и выдающийся снайпер, находился в данное время на борту "Советского Союза", ведущего изо всех калибров огонь по щитам и выставленным на мертвый якорь ржавым бронированным остовам давно списанных кораблей. Кузнецов тоже предпочел бы сейчас находиться в море, ощущая на лице соленую влажность морского ветра, не долетающего до Москвы, а не слушать мелочные разносы адмирала каким-то неизвестным офицерам, неправильно составившим крайне важные бумаги.