Сергей Анисимов - Вариант Бис

Все это выглядело не очень настоящим - в боевой кинохронике показывали немало воздушных боев, и они выглядели гораздо более красиво, моторы завывали, а грохот пулеметной стрельбы в соответствующих местах был куда более впечатляющим, чем разлетание каких-то фрагментов из черных крестообразных пятен в полной тишине.

Второго противника летчик, фильм из фотопулемета которого все сейчас с напряжением смотрели, рискнул взять в лоб, и некоторые зрители отшатнулись от прыгнувших с экрана ответных трасс. Третьему он - видимо, после крутого разворота, изображение было смазано инерцией, - сел на спину и расстрелял почти в упор. Зрелище было жуткое - американский истребитель, распоротый длинной пушечной очередью, вспыхнул мгновенно и сразу весь, затем кадр снова поменялся. Все сменяющие друг друга эпизоды заняли от силы полторы минуты, перед самым концом на экране снова появились профили горбатых истребителей, и один-два снаряда из длинной, выпущенной с большой дистанции очереди попали одному из них в хвостовое оперение. В самую последнюю секунду можно было видеть, как "корсар" развернуло в воздухе и швырнуло вниз, а затем картинка сменилась на ровное черное поле. Бой кончился.

В нескольких местах послышались аплодисменты, которые почти сразу же и угасли. Если не чувствовать каждую секунду, что тебя вот-вот прикончит человек, сидящий в такой же машине, как и ты, и имеющий, теоретически, точно такие же на это шансы, а глядеть на это со стороны, то такой бой был самым настоящим убийством.

Тостов больше не было, и вечер быстро угас сам собой. Небольшими группками офицеры выходили из столовой, первыми летчики, за ними потянулись и моряки. У многих было подавленное настроение. Не приукрашенная закадровыми комментариями, война повернулась самой неприглядной своей стороной. Да и вообще, спать всем хотелось ужасно.

Узел 7.0

19 ноября 1944 г.

Семнадцатиузловым ходом линейный крейсер шел всю ночь и с рассветом оказался в районе, где по расчетам штаба соединения должен был находиться атаковавший их вчера авианосец. Какое у него охранение, точно было неизвестно, но разведчики и пикирующие бомбардировщики не обнаружили рядом с авианосцем тяжелых кораблей - то есть бой придется вести с крейсерами и эсминцами. Впрочем, сохранялась вероятность того, что за ночь к ним мог присоединиться одиночный линкор, выделенный из охранения какого-нибудь конвоя. Хорошо, если американский - все новые американские линкоры были задействованы на Тихом океане, а от старых "Кронштадт" легко ушел бы. Хуже, если встретится британский линкор, а то и линейный крейсер. Последний расклад грозил "Кронштадту" почти неминуемой гибелью - большинство уцелевших к сорок четвертому году британских линейных кораблей и линейный крейсер "Ринаун" превосходили его и в скорости, и в вооружении. Впрочем, было маловероятно, чтобы их успели подготовить и перебросить через половину Атлантики за полтора дня.

С восходом солнца ход уменьшили до десяти узлов. Были основания предполагать, что радарные установки противника превосходят отечественные, и если их обнаружат, одиночная тихоходная цель не вызовет большого подозрения. К восьми часам утра на экране радара "Кронштадта" появились отметки нескольких целей, шедших в строе флота. Дистанцию оценивали в 30-35 миль, курсы были сходящиеся. Восторг и удивление на мостике линейного крейсера были смешаны с тревогой. В глубине души никто из командного состава корабля не верил в то, что авианосную группу противника удастся обнаружить по расчетам штаба, то, что они на нее наткнулись, было практически чудом. Несмотря на помощь радара, обнаружить врага в безбрежном океане казалось невозможным. В котельные и машинные отделения было передано приказание подготовиться к даче полного хода, но ни курса, ни скорости менять пока не стали. Линейный крейсер находился восточнее своей цели, практически на ее левой скуле, дистанция медленно уменьшалась, и это Москаленко вполне устраивало. По данным штурманских прокладок, через час расстояние между их кораблем и противником будет наименьшим и составит миль около семнадцати, а затем снова начнет увеличиваться. Москаленко принял решение продолжать сближение с противником малым ходом до тех пор, пока не будет опознан как крупный боевой корабль, а затем резко увеличить ход до полного, выйти на дистанцию действительного огня и перетопить все, что окажется в пределах досягаемости его орудий. Ему сжимала сердце мысль о том, что он, возможно, идет прямо в зубы "Ринауну" или "Герцогу Йоркскому", но отказываться от шанса навязать бой авианосцу было глупо, даже учитывая подобный риск. К сожалению, разведкой не было установлено число кораблей, входивших вечером вчерашнего дня в состав охранения авианосца, поэтому по количеству засветок на экране ничего нельзя было сказать. Орудия зарядили "в виду неприятеля", и линейный крейсер продолжал уныло тащиться посреди океана, чистого от горизонта до горизонта.

- Мать его через семь гробов... Когда ж это все кончится...

Алексея, прижавшегося к задней стенке рубки, явственно колотило. Он уцепился за рукав единственного незанятого сейчас штурмана, Евгения (того, который без прозвища), и подтянул его к себе. Не обернувшись, Зимин сжал пальцами кисть его руки, помял суставы.

- Держись, Лех. Сейчас уже. Все чисто будет, - нормальным, но очень тихим голосом произнес тот и тут же влепил назад локтем. Это у них шутка такая была, среди своих - всегда быть готовым к удару. Любой из компании мог на полуслове вдруг ткнуть в брюхо, так что согнешься пополам, если не успеешь пресс напрячь.

- Цел?

Он все же обернулся, посмотрел серьезно. Алексей кивнул, стараясь вдохнуть воздух бесшумно. Колотить его, во всяком случае, перестало.

- Все боятся... Но никто не трусит... Понял?.. - Евгений говорил так тихо, что приходилось читать по губам.

- Сейчас мы туда придем... Начнем стрелять... Будем вести прокладку, ловить курсы... Все будет нормально...

Евгений очень медленно, стараясь не привлечь к себе внимания, поглядел по сторонам, никто на них не смотрел.

- Вспомни себя, Леха... - сказал шепотом и отошел, не оглянувшись.

Алексей изо всех сил ущипнул свое бедро, обтянутое форменными брюками, с вывертом, так чтобы остался лиловый синяк. Глубокий и очень медленный вдох через нос. Очень медленный и совершенно бесшумный выдох ртом. В тот момент, когда воздуха уже не остается совсем, нужно сделать резкий выдох, изгнав из альвеол все остатки кислорода, и только тогда вздохнуть нормально. Через сорок секунд он был уже более-менее в норме.

На ходовом мостике островной надстройки авианосца "Беннингтон" царило полное спокойствие. Если до недавнего времени еще сохранялся риск того, что с наступлением темноты русская эскадра развернулась на 180 градусов и всю ночь шла прямо им в лоб, то теперь с облегчением можно было сказать, что этого не произошло, - еще в темноте авианосец выпустил разведывательные самолеты, перекрывшие шестидесятиградусный сектор по его курсу, и до сих пор никаких признаков кораблей противника обнаружено не было. Это заставляло предположить, что русские изменили курс и ушли либо восточнее, либо западнее района их поисков, - совершенно логичное решение, надо сказать. Ситуация давала повод волноваться, что если противника не удастся найти за ближайшие полдня, то он может оказаться далеко, и в следующий раз его обнаружить будет не так просто.