Инна Зинченко - Превратности судьбы и недоразумения

— Ты бы, дружок пошёл бы первым. — Предложила я.

— Впереди нет никакой опасности, — терпеливо объяснил мне он, — а вот сзади могут напасть местные.

Шли мы долго. Я уже устала. Темно, хоть глаз выколи и холодно. Весь этот путь казался мне бесконечной дорогой в ад. Вот спустимся, а там черти со сковородками. «Куда ты меня ведёшь, Сусанин?» — хотелось мне крикнуть, но я боялась разбудить эту темноту и то, что, возможно, в ней таилось. Успокаивало одно — воздух здесь свежий. От холода у меня зуб на зуб не попадал. Я поёжилась, проклиная всех: Тирто, за то, что привёл меня в это Богом проклятое место, себя, за то, что согласилась, ребят, за то, что не остановили меня. Не знаю, долго бы ещё бесилась или нет, но впереди замаячил тусклый огонёк. Свет! Темнота уже стала меня угнетать.

— Тирто, там свет! — Воскликнула я.

— Да, — согласился он, — там много света.

Я успокоилась. Много света — это хорошо. Я не крот и к подземной жизни не приспособлена. Мы шли молча на этот дрожащий огонёк, который с каждым шагом становился всё ярче, пока не превратился в ослепительное свечение многочисленных невидимых прожекторов. Что-то холодное скользнуло по моей ноге. Я заорала так, что запросто могла бы вызвать обвал.

— Ты чего? — Испуганно спросил Тирто. — Что случилось?

Я трясла ногой, топала, пытаясь сбросить то, что пробралось под джинсы. Оно оказалось цепким и сильным.

— Тирто, по мне кто-то ползает! — Стенала я. — Сбрось это!

Его удивила моя реакция на такое, казалось бы, незначительное событие. Я не стала ему объяснять, что для женщины нет страшнее ощущения, когда нечто неведомое касается её кожи — это, в конце концов, может быть таракан, например! Омерзительный, рыжий, с длинными усами… Я содрогнулась от отвращения и так дёрнула ногой, что неведомое существо мигом выскочило из моей штанины и заметалось из стороны в сторону в поисках укрытия. Существо безопасное на первый взгляд, но я-то знаю, что на Ринте и тушканчик может представлять смертельную угрозу! Узкое тёмное тельце, покрытое хитиновым панцирем. Конечно, гораздо больше таракана, но не настолько, чтобы я так верещала. Усики… Они есть, длинные и чуткие, находятся в постоянном движении. Лапки коротенькие в количестве шести штук…

— Это всего лишь чок! — Рассмеялся Тирто. — Маленький безобидный чок. Он питается корешками. Как же ты меня напугала!

Знал бы он, как я сама себя напугала! Мне плевать, чем питается этот чок! Меня не интересуют его гастрономические пристрастия, я просто хочу, чтобы оно по мне не ползало! Меня всё ещё трясло, непонятно только от холода или от пережитого стресса. Я начала заводиться — это плохо. Завожусь я редко, но метко и тогда всем, кто оказывается рядом, приходится туго.

— Послушай, ты, — отвратительным тоном старой склочницы заявила я, — показывай, что ты там хотел и пошли домой. Мне холодно и противно!

Он смутился, и мне стало неловко. Но извиняться я и не подумала! Нет, пусть он чувствует свою вину, пусть даже и нет никакой вины!

— Извини, я не подумал, что здесь холодно. — Начал оправдываться он. — Я-то привык. Ну, подожди, сейчас станет теплей.

— Да уж было бы неплохо, иначе я околею в этом склепе! — Продолжала я ворчать. — Или заболею. Заболею и умру.

Похоже, этот наивный парень испугался. Меня бы такие заявления скорее вывели бы из себя, но уж никак не испугали бы. Я улыбнулась, чувствуя своё над ним превосходство. Пусть ты у нас и Бог без пяти минут, но ничего ты не можешь сделать с рыжей, противной девкой, у которой и достоинств-то никаких нет, кроме отвратительного характера и сомнительного дара! От этих мыслей мне стало теплей, или воздух действительно стал нагреваться?

Я принюхалась. Удивительно! Пахло клубникой! Быть этого не может! Какая здесь клубника, откуда? Я остолбенела. Упорно боролось с галлюцинацией, отчего она становилась ещё ярче. Сомнений быть не может — клубника! Тирто наблюдал за мной и, кажется, был доволен произведённым эффектом.

— Хороший запах, да?

Я кивнула. Хороший — это не то слово, знакомый! Хорошо знакомый. Сразу вспомнилось лето на даче у бабушки, когда я ползала по клубничным грядкам, выискивая спелые красные ягоды. Кузнечики стрекочут, бабочки над цветами порхают и воздух, воздух пахнет клубникой. И мир прекрасен до невозможности! Бабушка ругается и требует, чтобы я не ела немытую клубнику. Но мне тогда, в детстве, казалось, что так вкусней — прямо с грядки, немытую есть. А потом расстройство желудка и причитания бабули, отвары из трав и лекция на тему почему, всё-таки, нельзя есть немытые фрукты. Показалось даже, что я слышу её голос…

— Это там. — Он указал на дверной проём.

Дальше мне уже ничего не надо было говорить. Я рванулась в указанном Тирто направлении.

Яркий свет, не имеющий определённого источника. Тепло. И никакой клубники, чего и следовало ожидать. Везде, где только можно, стройными рядами стояли полупрозрачные… как бы это назвать? Ага, саркофаги! Да, да, за мутноватым стеклом, или, что это такое, угадывались человеческие силуэты. Может быть, это и в самом деле склеп? Я глубоко вздохнула. Подошла к одному из «саркофагов» и осторожно дотронулась. Поверхность казалась мягкой. Этот материал напоминал тот, из которого была сделана таинственная пробирка. Тирто внимательно наблюдал за мной, наслаждаясь произведённым эффектом. Я осматривала загадочное хранилище тел, пытаясь рассмотреть сквозь мутную поверхность черты тех, кто находится внутри. Сомнений быть не может — это гело!

— Пустышки. — Объяснил Тирто.

Точно, как я сама-то до этого не дошла! Вот они — клоны, готовые к употреблению! Хранятся здесь уже сорок тысяч лет, а всё, как новенькие! Я попыталась открыть один из «саркофагов», но ничего у меня не получилось.

— Ты не знаешь, как это открывается? — Поинтересовалась я без всякой надежды у Тирто.

— Зачем тебе это? — Спросил он настороженно. — Не надо их трогать!

— Тебе не интересно?! — Я искренне недоумевала. — Им же по сорок тысяч лет! Неужели не хочешь посмотреть?

Он поморщился и отвернулся.

— Видел я их уже. Мне не понравилось.

Ах, да, конечно же, видел! Я вспомнила пустышку, которая завывала около нашей берлоги. Но тут-то совсем другое дело! Здесь «пустышки» лежали дружно в ряд, надёжно упакованные и дожидались своей очереди на воскрешение. Сорок тысячелетий дожидались и не факт, что когда-нибудь это случится. Что-то мне в них не нравится, только не могу понять, что именно.

— Ты хочешь их оживить? — Встревожено поинтересовался мой спутник.

Я не знала, чего я хотела в тот момент, просто было любопытно и всё. Ах, до чего же трудно бороться с искушением!

— Не трогай! — Стальным голосом, которого я никогда от него не слышала, приказал Тирто. — Им здесь не место!