Инна Зинченко - Эдем в подарок

Уже в своём дворе я оглянулся и обнаружил, что мой утопленник уныло бредёт за мной. Это ещё что за фокусы?! Чего привязался, спрашивается? Бросив взгляд на своё тёмное окно и, убедившись в том, что Надька, всё-таки, покинула мой дом, я поспешил в родной подъезд, пропахший мочой и сигаретным дымом. Промёрз я до костей, зуб на зуб не попадал. Лифт по старой доброй традиции не работал и пришлось нестись вверх, перепрыгивая через ступеньки. Спиной я почувствовал, что кто-то меня преследует. Хотелось верить, что это не тот молчаливый чудик, которого я спас, но что-то подсказывало мне, что это именно он. У двери, доставая из куртки ключи, я боковым зрением увидел его дрожащую фигуру. Это уже переходило все границы!

— Слушай, чудило, чего ты от меня хочешь? — Тихо, чтобы не тревожить соседей, прошипел я. — Иди домой, чего ты за мной увязался, а?

Он прислонился к стене, такой же бледный, как обшарпанная побелка, на фоне которой он стоял. И таким он мне показался несчастным, таким одиноким, что, проклиная себя за эту слабость, я распахнул перед ним дверь и кивнул.

— Ладно, давай заходи, но только не шуметь у меня!

Этого я мог бы и не говорить, потому что до сих пор пока ещё не услышал от него ни единого слова.

Прошмыгнув в ванную, я быстренько вытерся сухим полотенцем и переоделся в сухое. Мой гость так и стоял пеньком посреди коридора.

— Да заходи ты уже, не топчись на месте, — сказал я раздражённо и тут заметил, что волосы на голове у парня слиплись от крови. Похоже, он не сам в реку упал, видимо, ему кто-то помог. И то, что на нём сейчас одето похоже на нижнее бельё. Такие современные кальсоны…

— Как тебя зовут? — Спросил я таким тоном, что не ответить мне он просто не имел права и он ответил!

— Белёк.

— Чего «белёк»? — Не понял я.

— Меня зовут Белёк, — повторил он глухим больным голосом.

Окинув своего гостя насмешливым взглядом, я, сдерживая смех, спросил:

— А не великоват ли ты для детёныша тюленя?

Он не понял и часто-часто заморгал.

— Бельками называют детёнышей тюленей, — объяснил я. — Нормальное имя у тебя есть?

— Белёк, — продолжал он настаивать.

Я пожал плечами, Чтож, пусть будет так. Может, это единственное слово, которое он знает.

Ставя на плиту чайник, я раздумывал над тем, что же мне с ним делать. Выгнать в ночь под дождь рука не поднималась, а оставить… Подозрительный он какой-то. Хотя, если задуматься, чего мне опасаться? Украсть у меня нечего. Если что-то где-то ценное у меня когда то и было, то Надька наверняка эту оплошность исправила и уволокла всё, что смогла к себе в нору. Пусть это будут компенсацией Толяну за её возвращение. Я усмехнулся. Закурил и тут же Белёк, или как его там, подскочил ко мне и выхватил сигарету изо рта и хмуро сказал:

— Нельзя!

Я оторопел от такой наглости. Ничего себе заявочки! Я уже не хозяин в своем доме?!

— Это почему же? — Спросил я раздражённо, закуривая вторую сигарету и следя за ним. Если сейчас попытается и эту отобрать, дам в глаз!

— Это вредно! — Заявил он страдальческим тоном.

— Знаю, — согласился я, — и что с того? Слушай, а ты бы себе табличку на лоб прибил «Минздрав предупреждает: куренье вредит вашему здоровью».

Зря я это сказал, очень может быть, что такая табличка у него была, вон вся башка в крови! Надо бы как-то рану осмотреть, а вдруг что-то серьёзное?

— Что у тебя с головой? — Спросил его, не очень-то рассчитывая на ответ. — Где ты её расшиб?

— Меня побили. Я ничего не смог понять. Они подошли, обозвали меня извращенцем и стали бить, а потом выбросили в реку, — в его голосе было столько страдания и удивления, что мне стало стыдно за весь род человеческий.

— А чего ты хотел, — поучительно ответил ему я, наливая чай в чашки, — у нас городок захолустный, строгий и всех этих новых веяний не понимают. Они видимо, решили, что ты голый. Чего ты так вырядился?

Он растерянно захлопал густыми ресницами.

— Нормально одет, — сказал он обиженно.

— Может быть, но не для нашего городка. Тебе сахара сколько?

Белёк, кажется, не понял, о чём я его спрашиваю, и тогда я насыпал привычные две ложки, как себе. Если не нравится, мог бы ответить на мой вопрос, с меня спрос невелик. Так сказать, раз сам не сказал, то две ложки по умолчанию!

— Что это? — Спросил Белёк настороженно.

— Сахар, — ответил я растерянно. — Ты, что, сахара никогда не пробовал?

— Нет, — признался он.

— Да, жизнь у тебя была не сладкой!

Чай он пил как будто первый раз в жизни. Странный, очень странный, чтобы не сказать больше. Может, он просто из дурдома сбежал? Хорошо бы, если бы он был не очень буйным, так, малость с придурью…

Горячий чай обжигал внутренности, мой гость немного освоился и расслабился. С шумом, отхлебнув душистый напиток, он вдруг вспомнил:

— А как тебя зовут? — Всё тем же глухим голосом, как будто прикрывая рот ладошкой, спросил он.

— Олег, — ответил я, — видишь, не такое оригинальное имя, как у тебя.

— О-о-олег, — протяжно повторил он и тут же сделал вывод, — странное имя. Разве можно так называть людей?

Я поперхнулся. Во, даёт! Бельком, значит, можно называть, а нормальным человеческим именем нельзя. Я даже хотел обидеться, но, увидев в его глазах искреннее недоумение, делать этого не стал — чего нервировать психа?!

— Знаешь, это всё-таки лучше, чем Тузик или Бобик, — дипломатично ответил я.

— Чем лучше? — Настаивал он.

— Тем, что это собачьи клички, — терпеливо объяснил я ему.

— А какая разница?

От неожиданности у меня выпала из рук чайная ложка. Белёк нагнул, поднял, облизнул и протянул мне. Теперь он казался мне не просто странным, а очень странным! Я бесцеремонно стал его разглядывать, надо же понять, кого я приволок в свой дом! Высокий лоб, узкие скулы, глаза чёрные, я таких чёрных никогда не видел! Волосы цвета вороньего крыла. Как будто ничего особенного, только вот какая-то неуловимая странность, всё-таки, имелась в нём, но я ещё не понял, какая именно.

— Слушай, надо бы твою рану обработать, — предложил я.

— Зачем? — Удивился он так, как будто я предложил отрубить ему голову.

— Мало ли, а вдруг что-то серьёзное…

— А, ничего страшного! — Он даже попытался рассмеяться, но смехом эти приглушённые хрипы можно было бы назвать очень условно. — Уже всё зажило!

— Белёк, — спросил я настороженно — а ты, вообще-то, откуда?

Он махнул рукой в сторону окна и ответил просто:

— Оттуда.

Не, ну ответил он, конечно, верно, только мне бы хотелось немного поконкретней.

— А точнее, — продолжал настаивать я.

— Леста!

Хотел бы я знать, что это значит! И он, словно услышав мои мысли, поспешил объяснить, — Это моя планета так называется!

Настроение упало, и со звоном разбилось. Теперь сомнений не оставалось — он самый обычный шизик и, вполне возможно, его сейчас разыскивают дюжие санитары и дома скорби. Говорят, что эти психи очень сильные, когда их замыкает. Я осмотрелся. Ища глазами, чем бы мне его огреть, если вдруг он задумает напасть. Конечно, можно и просто кулаком в челюсть, но не факт, что это его вырубит.