Маргит Сандему - Преисподняя (Люди Льда - 3)

Лив стояла совершенно неподвижно посреди своего роскошного дома в Осло. Она сжала руки, чтобы они не так сильно дрожали, но дрожь пробегала по ее телу - и она ничего не могла с этим поделать. "Он мертв, - думала она, - он мертв и не придет сюда!" Она дрожала всем телом, будучи не в состоянии о чем-либо думать: мозг ее отказывался работать, потому что ей могли придти в голову мысли, которые она гнала прочь. Эти мысли стали преследовать ее сразу после того, как она узнала о смерти свекрови. "Я не имею права чувствовать облегчение, - сказала она сама себе, - я... нет, я не желала ее смерти! Не желала! Бог помог мне и освободил меня!"

И вот теперь Лаурентс.

"Не думать, не думать, моя совесть не в силах противостоять этим мыслям! Похороны! Как я переживу все это? Неужели никто не приедет и не поможет мне? Мне следует думать совсем о другом. Я совсем разбита, разбита всем случившимся, я... Кто-то идет! Знакомые голоса! Знакомые, дорогие голоса!.."

В комнату вошла Суль. За ней все остальные. Лив окружили озабоченные, полные сочувствия родные лица, к ней тянулось множество рук, рядом была мать, ее теплый, ясный взгляд. "Худышка", "возлюбленное дитя"! Без умолку болтала Суль, а рядом был Даг, Шарлотта и все те, кто беспокоился о ней. Но она видела их словно в тумане.

Тенгель остановился в дверях. Он пристально смотрел на свою дочь, которую он в детстве, когда она болела, носил на руках, которую держал на коленях, обучая грамоте, которая, подрастая, нежно и сердечно улыбалась всему миру. И он не узнавал ее! Застывшее, исхудавшее лицо с синяками под глазами, растерянный взгляд, потускневшие волосы...

Отвернувшись, Тенгель закрыл лицо руками. Теперь он понял, что такое ненависть. Лаурентс Берениус и его мать должны были быть благодарны за то, что их смерть была такой быстрой и безболезненной.

Глубоко вздохнув, он вытер глаза. Сколько раз они с Силье думали съездить навестить Лив, хотя она и явно противилась их приезду. Они тактично настаивали на своем, а Лив просила немного подождать, ссылаясь на то, что еще не готова к их приезду, или на то, что Лаурентс в отъезде - а он хочет быть дома, когда они приедут...

Теперь Лив была среди своих. Каждый хотел обнять ее, поговорить с ней. Ее лицо было совершенно безжизненным. Тенгель подошел к ней - и она бросилась к нему в объятия.

- Забери меня отсюда, отец!

- Да, да, - шептал он в ответ, будучи не в силах говорить. - Добро пожаловать домой, дорогое дитя!

Бледная, худая, уставшая, Лив вернулась домой. Она тихо бродила по двору, лишь изредка совершая прогулки в Гростенсхольм, где подолгу беседовала с Дагом. Из всех сверстников Даг был ей наиболее близок. Шарлотта не вмешивалась в их разговоры, предпочитая держаться в отдалении. Лив и Даг гуляли на лугу.

- Будь добра, Лив, скажи, что тебя так гнетет? - в отчаянии сказал Даг. - Я вижу, что что-то не так. Мы все заметили это, после твоего возвращения домой, и тебе не станет легче, пока ты не расскажешь обо всем. Ведь оба они мертвы, Лив! Чего же ты боишься?

- Не решаюсь сказать об этом вслух, - сказала она, ломая пальцы.

- Ты должна сказать! Иначе тебе не отделаться от этого!

Лив кивнула. Помолчав немного, она сказала:

- Я чувствую себя виноватой, Даг.

Он взял ее за руку, чувствуя, какая она холодная.

- Что ты имеешь в виду?

- Я не желала смерти Лаурентса, но мои мысли постоянно возвращаются к тому, что я никогда не пыталась порвать со своей унизительной жизнью! А это, в некотором смысле, все равно, что желать ему смерти, не так ли?

- Нет, это не так. Скорее, это было с твоей стороны просто покорностью.

- Может быть, - неуверенно, но с некоторым облегчением произнесла она.

Они остановились.

- Лив, дорогая, попробуй смотреть на все это как на пройденный этап.

Доверься мне, у меня всегда есть для тебя время и терпенье. Не бойся повторяться, если у тебя есть в этом нужда, гони прочь все ужасное из своей души и тела. И тогда мы сможешь начать все с начала.

- О, Даг! - она склонила голову ему на плечо. - Я никогда не смогу начать сначала. Я подавлена более, чем ты думаешь.

Он обнял ее за плечи.

- Время излечит тебя, оно теперь лучший помощник! Не вешай носа!

Отстранив ее от себя, он мягко посмотрел в ее растерянные глаза. Неожиданно улыбка исчезла с его лица. Оба замерли. Глаза Лив стали огромными, взгляд - беспомощным. Даг затаил дыхание. Страх перед будущим вдруг охватил их обоих. Охнув, она отскочила от него, - и побежала словно перепуганное животное, по лугу, в сторону Липовой аллеи. Даг молча стоял и смотрел ей вслед, не делая ни малейших попыток догнать ее. Он вернулся в Гростенсхольм, оглушенный и встревоженный.

Шарлотта стояла под окном гостиной и подрезала розы, посаженные ее матерью много лет назад.

- Ты один? А я думала, что Лив останется с нами обедать.

Он ничего не ответил, просто стоял и смотрел невидящими глазами на кусты роз. Шарлотта взглянула на него.

- Что случилось, Даг?

Он с трудом проглотил слюну.

- Ладно, можешь не отвечать, - сказала она, продолжая обрезать розы. Я все поняла, как только ты приехал сюда, когда ты говорил о недоразумении с фрекен Тролле и настойчивом сватовстве Лаурентса.

- Да, в тот раз я бессознательно пришел к тому, как сильно я был ею увлечен. Но я не позволял себе додумывать эту мысль до конца. Ведь Лив была замужней женщиной. Но теперь... сегодня...

Мать не прерывала его, давая ему возможность высказаться.

- Я не понимал этого раньше, ведь мы все время были братом и сестрой, горячо произнес он. - Но ведь мы не брат и сестра! И я знаю, что Лив чувствует то же самое, хотя это и пугает ее. Шарлотта кивнула.

- Понимаю. Она была ошеломлена, услышав о фрекен Тролле, и, не разобравшись, что к чему, поддалась влиянию и вышла за Лаурентса Берениуса. Лив ведь такая мягкая. А ты... ты был в это время в Копенгагене... Ты был возмущен тем, что она выходит замуж, не так ли?

- Так.

Он резко повернулся, так что заскрипел под ногами гравий.

- Но ведь Вы никогда не одобряли брак между мной и Лив? - сказал он с вызывающей интонацией в голосе. - Она ведь не дворянка!

- Дорогой Даг, как ты можешь говорить это? Разве я когда-нибудь отличалась снобизмом?

- Нет, слава Богу, никогда.

- Думаю, тебе следует вести себя предельно осторожно. Мы все видим, какой ужас испытывала Лив к своему браку.

- Боюсь, - вздохнул он, - что на это уйдет слишком много времени. Может, мне так и не удастся уговорить ее.

- Ее мучают угрызения совести, - кивнула Шарлотта, - Словно кто-то упрекает ее во всем, за что бы она не бралась. Мысль о любви между теми, кто вырос как брат и сестра, может пугать ее еще больше. Бедная девочка! Мы должны окружить ее заботой, Даг!

Он согласился, хотя и не сказал об этом вслух.