Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

— Наверное, нам лучше войти в дом и присесть, чтобы вы могли подготовить себя к приятной неожиданности. Мы предлагаем Мишелю… как он, кстати, поживает?

— О, превосходно, — нетерпеливо сказала женщина, бросив быстрый взгляд в сторону дома. — Итак…?

— Мы готовы оплатить его дорогу — вместе с одним из родителей или опекуном — на Землю, а так же его обучение в нашей Академии в течение четырех лет.

Женщина в буквальном смысле едва не упала.

Пять минут спустя они сидели в доме, хотя, собственно, никто из хозяев так и не присел. Кармен в радостном возбуждении не находила себе места, то и дело подходя к сидевшему на софе гостю (которому приходилось вскакивать из вежливости, а потом садиться опять, поддавшись уговорам), потом убегая, чтобы присмотреть за ужином.

Сикстус тем временем стоял, прислонившись к деревянной двери с видом глубоко задумавшегося человека. Он еще в самом начале намекнул, что хотел бы увидеть удостоверение личности Ломбока, которое было предъявлено и не вызвало никаких сомнений.

— Дело в том… — пробормотал Ломбок, как только все немного успокоились.

Сикстус бросил на жену взгляд, говоривший: Я ТАК И ЗНАЛ, ЧТО ТУТ КАКАЯ-ТО ЗАЦЕПКА. Жена взгляда его не приняла, уставившись на гостя.

— Что именно? — выдохнула она.

— Дело в том, что место должно быть занято очень быстро, Таково условие действия данного благотворительного фонда, из которого будет оплачиваться обучение Мишеля. Так вот, данное место должно быть занято немедленно. То есть, Мишель должен вылететь на Землю не позднее, чем через два дня.

— Но корабль… его ведь нет?

— К счастью, конвой, с которым прилетел я, стартует в обратный путь через день—два. Решение предложить стипендию Мишелю было принято примерно шесть месяцев назад и я немедленно был отправлен в путь. Мне повезло — как раз отправлялся конвой. У нас не было времени послать вам предупредительное сообщение, чтобы узнать, примете ли вы наше предложение.

— О, это мы вполне понимаем, да… И, естественно, любой, кто занимается Искусством, — слово было произнесено подчеркнуто с большой буквы, — не станет колебаться относительно согласия… Но всего два дня?

— Да, это последний срок отправления конвоя. И кто знает, когда появится следующий корабль? До Земли, как вы знаете, путь в долгие месяцы.

— Да, да, мы знаем.

Где-то в недрах дома послышался приглушенный шум, низкий грохот. Очевидно, прибыл тягач и с него разгружали поленья.

— Я понимаю, что вам приходится решать сразу, у вас не остается времени как следует все обдумать. Но с другой стороны, это редчайшая возможность. Мы, в Академии, очень высоко ценим работы Мишеля, они произвели на нас большое впечатление.

— Наш агент сообщил, что продукция начала хорошо продаваться на Земле. Но я никогда не думала… ах! Всего два дня! Сикстус, что ты скажешь?

Сикстус кивнул, улыбнулся, тряхнул головой. Снизу снова донесся шум — силовая пила с аппетитом принялась разделывать древесину, производя, несомненно, текстуру, которую не способны были создавать более современные режущие устройства. Как рассказывали Ломбоку, там работала небольшая армия рабочих: столяры, резчики, подручные.

Он нарушил напряженную тишину, повисшую в комнате:

— Я заметил, что в магазине в космопорту продается одно из произведений Мишеля. Я очень ждал встречи с ним. Это возможно…?

— Да, конечно! Он будет очень рад с вами встретиться. Сейчас он, наверное, работает. — Кармен бросила озабоченный взгляд на потолок.

Вместе они поднялись по нескольким лестничным пролетам, потом пошли по длинному коридору. Сикстус, завладевший дорожной сумкой Ломбока, попутно оставил ее в темной, полной соснового аромата спальне. Внутренний интерьер дома был та же роскошен и подчеркнуто выдержан в сельском стиле, как и его наружная сторона.

Одна из дверей в конце устланного ковром коридора была слегка приоткрыта. Какрмен осторожно раскрыла ее, заглянула в комнату.

— Мишель? У нас гость, и он хочет с тобой поговорить.

Комната была очень просторной, даже для комбинации спальни с мастерской. И освещена она была не хуже, чем витрина ювелира. В дальнем конце стояла кровать со смятым бельем, с огромными, измятыми подушками. Вдоль стены шел темный ряд окон. Шторы, словно позабытые, не были задвинуты.

У стены, идущей от двери, стоял длинный стильный рабочий верстак с массой принадлежностей ли резьбы по дереву и заготовок. Посередине находился рабочий табурет, и на нем примостился мальчик. Ему было десять лет, у него были длинные, словно выцветшие волосы, и он серьезно посмотрел на вошедшего Ломбока.

— Привет, Мишель!

— Здравствуйте. — Голос у мальчика был тонкий и самый обыкновенный. Волосы у него были скорее песочные, чем русые. Узкое лицо и большие, ясные глаза придавали ему вид чего-то хрупкого, непрочного, но он твердо сжал ладонь Ломбока, и смело посмотрел ему прямо в глаза. Он был бос, и одет во что-то вроде пижамы, кое-где покрыт древесной пылью и тонкими стружками, словно он весь день провел в этой одежде за верстаком.

— Ах, Мишель, — заговорила Кармен, — почему ты не переоделся? Мистер Ломбок подумает, что ты нездоров и не сможешь… Ты хотел бы отправиться в дальнее путешествие, милый?

Мишель соскользнул с высокого табурета и теперь стоя, почесывая голень одной ноги ступней другой.

— Куда?

— На Землю, — сказал Ломбок, подчеркивая голосом, что он разговаривает со взрослым, а не с ребенком. — И уполномочен предложить тебе стипендию в Академии.

Брови Мишеля чуть приподнялись — и в следующее мгновение лицо его засияло улыбкой, превратившись в лицо обычного десятилетнего мальчика.

Десять минут спустя взрослые перешли на террасу, где нежная аура инфракрасного излучения из скрытого источника отгоняла прочь излишнюю ночную прохладу. Бесшумный робот на мягких колесах принес горячие напитки.

— Наверное, вы им очень гордитесь, — сказал Ломбок, делая первый глоток, и внимательно наблюдая за собеседниками.

— Будь мы биородителями, мы не могли бы гордиться больше, — вставил Сикстус. — Мы оба — резчики тоже. Там, в адаптационном центре, неплохо поработали над установлением генетического соответствия.

Ломбок еще раз отпил из своей чашки, потом осторожно поставил ее на столик.

— Я не знал, что Мишель был вами усыновлен, — солгал он тоном в меру заинтересованного темой человека.

— Да, да. Он знает об этом, конечно.

— Я как раз подумал… можно, я задам немного личный вопрос?

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Вы не пытались выяснить, кто были его биородители?

Оба его собеседника удивленно и отрицательно покачали головами.

— Сам премьер Алпайна не смог бы получить эту информацию, — заверил его Сикстус. — Медицинские карты биородителей доступны, в целях охраны здоровья. Но это все, что можно выжать из них… если биородители пожелали наложить запрет на выдачу сведений.