Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

Самостоятельно проверив работу термоядерной лампы — сущность этой проверки он и сам не полностью понимал и едва ли смог бы объяснить инженеру, почему он уверен, что лампа работает нормально, — Мишель забыл о ее существовании. Медленно поворачиваясь на месте вокруг своей оси, как это было ему велено на последнем этапе подготовки к испытанию, он обнаружил, что стены кратерной чаши превратились в подобие трибун, заполненных значительным количеством людей в скафандрах и их машин. Частично это были научные наблюдатели. Очень многие, как он обнаружил, сканируя присутствующих своим новым восприятием, были разного рода охраной.

— Перейди, пожалуйста, вот сюда, Мишель!

Они подвели его туда, где на гладком камне с микрометрической точностью был нарисован большой желтый крест. Мишель, ноги которого были облачены в удобные спортивные туфли на мягкой подошве, встал точно в его центре. Откуда-то донесся легко узнаваемый по тембру и дыхательной матрице голос его мамы. Находясь по-прежнему на четыре уровня ниже поверхности, она оживленно дискутировала об искусстве.

Интересно, что получилось бы, если бы он взял сейчас нож и кусок дерева и попытался бы вырезать? Теперь, когда у него возможности Ланселота…?

Как ни восхитительна была перспектива, он не успел насладиться размышлением о ней. Голос снова потребовал его внимания.

— Все готово, Мишель?

— Да. Все готово.

Ближайший человек стоял примерно в десяти метрах от желтого креста. Ближайшая машина — еще дальше.

— Мы не будем делать отсчета, или подавать какой-нибудь другой сигнал. Начинай, как только почувствуешь, что можешь. Ты мог бы подняться вверх прямо сейчас? Оторваться от поверхности? Медленно, не спеша. Не волнуйся, если в первый момент ничего не получится…

Мишель не сомневался, что с помощью Ланселота он будет способен передвигаться так, как никогда не мог раньше. Но были некоторые другие проблемы. Едва подошвы его мягких туфель потеряли контакт с гладкой поверхностью желтого креста, непонятное боковое ускорение с угрожающей силой потащило Мишеля в сторону. Это напоминало езду неопытного новичка на велосипеде. Теперь он понимал назначение защитной сетки. Мишеля понесло в сторону боковой сети. Он слышал возбужденные голоса окружавших площадку людей. Люди пытались говорить шепотом, чтобы не отвлекать его.

Чей-то голос громко обратился прямо к нему, но ему не требовалась подсказка или ободрение, и он отключил восприятие голоса. Он вдруг понял, что теперь уже никто не может посоветовать ему что-то полезное. Ведь никто не ощущал и не испытывал то, что испытывал, переживал, ДУМАЛ сейчас Мишель. Он легко плыл над поверхностью, осваиваясь, пробуя свои силы, стараясь понять, откуда взялось это неожиданное боковое ускорение на старте. Очевидно, это имело какое-то отношение к движению Луны под его ногами. Стоило лишь напрячь чувства, и он начинал теперь смутно ощущать великие могучие гармонии вращения Луны вокруг своей оси, ее движения вокруг Земли, и марш Земли по годовой орбите вокруг Солнца, вместе с которым они все мчались к какому-то созвездию, которого не было в небе Алпайна.

Тот же монотонный громкий голос, который отдавал команды, продолжал подбадривать Мишеля, словно по мнению владельца голоса в нем скрывалась мощная подъемная сила. Повиснув в пространстве, Мишель медленно поворачивался под самой сеткой, освещенный яркими прожекторами. Дымчатые складки и ленты сворачивались вокруг него, он видел кольцо обращенных к нему лиц. Школьный спектакль. Еще никогда в жизни не находился он в центре внимания стольких людей. Вдруг они все зааплодируют…

Он поднял правую руку — жест из спектакля — и чуткими пальцами тронул сеть. Следуя за жестом, повернулись камеры, сканеры, прицелы приборов, столь отличные в своих действиях от человеческих глаз.

ПРИСОЕДИНИСЬ К НАМ. БУДЬ КАК МЫ…

Нет, зов пришел не от берсеркеров. Точнее, не только от них. БУДЬ. Чем-то… Чем-то, что можно было, наверное, определить словом МАШИНА, поскольку человеческого слова, по-настоящему подходящего здесь, не было.

Нет. Словно легкий, ловкий пловец, он направил свой полет к самому потолку сетчатой клетки, окружавшей его. Голос, все это время обращавшийся к нему, оказался вдруг голосом Тупелова. Он продолжал говорить, возбужденно, ободряюще. Теперь он начал давать приказы, и Мишель прислушался, но лишь в той мере, чтобы уловить смысл того, что хотел от него Секретарь Обороны. Он послушно пересек пространство клетки, вернулся на то место, с которого взлетел.

Как только ступни его ног оказались снова на твердой поверхности в центре желтого перекрестия, к нему бросилась дюжина людей. Не отстал от остальных и Франк Маркус, и Мишель оперся на один из его ящиков, тем самым отделив себя от столпившихся вокруг людей. Как только первый взрыв вопросов утих и руководители занялись беседой между собой, Маркус заметил:

— Когда я первый раз попробовал эту штуку, Мишель я едва не прорвал сеть. Так же, как и еще один пилот, единственный, добравшийся в испытаниях до этого этапа. Они сказали, что не надо тебя предупреждать, чтобы ты сам старался найти выход. Наверное, они правильно сделали.

— А кто был тот человек?

— Один пилот. Он ударился в сеть и просто взбесился.

— На самом старте что-то начинает тянуть в сторону, — сказал Мишель.

— Ага. — Искусственное тело Франка было совершенно неподвижно, и каким-то образом Мишель чувствовал, что пилот напряженно слушает.

Мишель вдруг поперхнулся и замолчал. Он не знал, как объяснить словами то, что он сделал, чтобы прекратить боковой снос — не существовало еще нужных для этого слов, и даже необходимого для выражения таких вещей языка. И его потрясло то, что Франк, взрослый мужчина, среди взрослых людей, стоял и внимательно ждал, что скажет Мишель.

В тот первый день испытаний он совершил еще два полета, выполняя все более сложные маневры. И он не успел утомиться, когда они приказали ему остановиться.

Следующие два дня он гулял по Базе в сопровождении Кармен и Энсин Шнейдер, немного вырезал, отдыхал, когда ему говорили, что необходимо отдохнуть, хотя он все еще не чувствовал никакой усталости. В присутствии телохранителей он без особого удовольствия играл с несколькими детьми, чьи родители работали на Базе. Тем временем, как ему сообщили, были оценены первые полетные испытания и небольшие изменения внесены в систему Ланселота. Потом он снова оказался на платформе гигантского лифта, одетый в оранжевый спортивный костюм и закутанный в дымчатое полотно Ланселота. Франк Маркус, который снова поднимался вместе с ним, на этот раз был трансформирован в то, что называл полетным скафандром — овальный, яйцеобразный контейнер. Оказавшись на поверхности, Мишель сразу обратил внимание, что медленно поднимающееся над горизонтом Солнце зажгло пламенем серебра края кратера. Потом он заметил второе отличие — исчезла сетчатая клетка.