Дмитрий Бондарь - Чужая мечта

— Это сейчас, — после минутной возни в мякоть предплечья вонзилась игла шприца. — Вот, скоро полегчает. Держи, Макс, — на грудь мне легла Сайга. — Ну, мы пошли?

— Идите, — я прикрыл глаза.

— Макс, ты только не засыпай. Мы обязательно вернемся. Через час в любом случае вернемся — надо будет жгут на руке снять. Жди. И, ради бога, не спи!

Справа послышались быстрые парные шаги, едва различимо на их фоне стукнула дверь, снаружи провернули ключ и я остался один.

В голове было пусто как в тот раз — у Зайцева. Все немногие короткие мысли витали вокруг желания облегчить боль.

На всякий случай, чтобы оценить свою мобильность, я попробовал встать. С некоторым усилием опустил ноги с дивана, оперся на локоть здоровой руки и начал подниматься. С груди на пол, вернее, на мои ноги упал карабин. Я не стал за ним бросаться, резонно рассудив, что ног у него нет, и никуда он от меня не денется. Приняв сидячее положение, решил, что несколько минут отдыха мне точно не помешают.

Встал. Короткое слово, но процесс оказался мучительным и долгим. Тело заметно потяжелело, раза в три. Сил наклониться за стволом почти не осталось. Перед глазами плыла комната. Похоже, крови из меня вытекла половина.

Пришлось сесть. Я обрушился на заскрипевший диванчик, некоторое время привыкал к состоянию.

Боль, вытесняемая трамалом, постепенно уходила, оставляя после себя непередаваемую усталость и тупость ощущений. Руки и ноги слушались с заметным опозданием и очень не точно — как у разбалансированного механизма. Лицо одеревенело, даже моргать получалось с усилием, преодолевая непривычное сопротивление.

Отдохнув минут пять, я все-таки наклонился за Сайгой. Положил её на колени и посмотрел на руку, обработанную проводником. Чуть выше локтя был наложен жгут, все предплечье перевязано толстым слоем бинта, на внутренней стороне проступали очертания какого-то артефакта, пожертванного мне Белычем. Под ним слегка пощипывало.

Как смешно получилось: за последние несколько дней я впервые оказался один и ничем не занят, самое время поразмышлять о странностях, происходящих вокруг. Только злая ирония в том, что я сейчас и к пяти пять прибавить не смогу без ошибки. Напрягать извилины бесполезно. Остается только сидеть, тупо уставившись в противоположную стенку, ждать, когда вернутся Петрович с Белычем и, сообразуясь с рекомендациями Корня, молиться, чтобы с ними ничего плохого не случилось.

Свет от фонаря заметно потускнел, налился нездоровой краснотой, но еще позволял мне видеть закрытую дверь, стенку передо мной и кусок потолка над ней.

Как-то вдруг пришло осознание, что я машинально твержу про себя последний наказ Петровича:

— Не спать, не спать, не спать…

Вместе с этим я почувствовал, как этот монотонный заговор убаюкивает меня, клонит в сон, расфокусирует зрение. Я помотал головой, прогоняя наваждение, скребнул рукой по перевязанному боку, порождая вспышку неприятных ощущений, разом прогнавших сон.

За дверью что-то зашуршало. Я рефлекторно напрягся, приготовившись стрелять.

В замке что-то щелкнуло, и громкий шёпот снаружи предупредил:

— Свои, Макс, не стреляй!

В проёме показался Корень, следом за ним скользнул проводник.

— Ты как? — Петрович сел рядом со мной. — Смотрю, держишь хвост пистолетом? Не говори ничего, тебе пока лучше молчать.

Белыч где-то добыл стул и уселся напротив, не забыв, впрочем, еще одним стулом подпереть дверную ручку.

— Мы нашли ключ, — доложил Корень, — вот он, наш Золотой Ключик, — он сунул мне под нос пластину с дырочками, мало похожую на любой ключ, встречавшийся в моей жизни, — ещё в тире набрали патронов для твоего карабина, три светодиодных фонаря, ну и так по мелочи: консервы, бронежилеты, аптеку здешнюю разорили. Ты сам-то как?

— Уже лучше, — соврал я.

— Ага, я вижу, — Петрович недоверчиво осмотрел меня. — с кем воевать-то собрался со сложенным прикладом?

— Что? — я сразу не сообразил о чем это он.

— Приклад говорю раскрывать нужно, когда стрелять из этого, — он постучал ногтем по моему карабину, — собираешься. Там же предохранитель.

— Да ладно тебе, Петрович, — вмешался сталкер, — парень чуть к предкам на свидание не отправился, а ты про какой-то предохранитель трындишь!

— Если бы вошли не мы, он бы точно к предкам отправился, — сварливо настаивал Корень.

— Но ведь мы же вошли? Завязывай, брат. Давай лучше его лапу посмотрим.

Петрович еще несколько секунд смотрел на меня, что-то оценивая, потом без слов встал, уложил меня горизонтально и занялся рукой.

Теперь я имел возможность видеть — во что превратилась моя конечность. После снятия бинтов показалась белая, обескровленная поверхность кожи, пересеченная множеством багровых, вроде бы даже пульсирующих, рубцов. Кровь нигде не проступала и Корень, при молчаливом согласии Белыча, решился на снятие жгута.

Сразу от локтя до ладони закололо тысячей маленьких игл, но вместе с тем наступило необъяснимое облегчение.

— Мощная штука, — Петрович держал в руках сморщенную «душу». — Пригодиться ещё?

— Вот это? — Белыч покачал головой. — Выбрось и забудь. Своё дело она сделала. На боку тоже всё зарубцевалось наверняка. Сейчас бы переливание крови организовать — через пару часов он бы уже бегал.

— Переливание? Посмотрим. Давайте собираться. — Петрович осмотрел груду вещей сваленных на полу. — Макс, идти сможешь?

Ничего не отвечая, я поднялся на ноги, сделал несколько неуверенных шагов. Сильно штормило, но передвигаться я уже мог. Не быстро и держась за стенку, но сам! Я утвердительно кивнул.

— Отлично! — Петрович склонился над рюкзаками, выудил из кучи мой ГШ, вложил его в мою ладонь. — Тогда берем вещи и мотаем отсюда!

Возвращение в облюбованное нами «Бюро пропусков» заняло еще час. Мы часто, в основном из-за меня, останавливались, а когда шли, нас могла обогнать любая черепаха. Мои спутники заметно устали — ведь все это время им пришлось переть на своих горбушках колограммов по сорок всякой всячины.

Наконец Петрович открыл перед нами уже знакомую зеленую дверь, а Белыч помог мне доползти до стола. Едва оказавшись на горизонтальной поверхности, я уснул.

Мой сон, видимо, спровоцированный обезболивающим, был очень ярок, насыщен звуками и запахами. Снилось мне, как сидя в летнем кафе с Петровичем — в тени столетних чинаров, возле приятно журчащего арыка — мы лениво попивали пивко. На столе уже громоздилась целая батарея пивных кружек, воздух вокруг пропитался запахом табака и ментола, а пьяное забытьё никак не приходило. И тогда Петрович предложил отполировать выпитое чем-нибудь покрепче. Мы с жаром принялись обсуждать, что в такой ситуации использовать: перебрали множество вариантов от банальной водки до местечковых напитков вроде Асбах Уралт, и только тут заметили сидящего на третьем стуле Белыча. Он держал на коленях большую черную сумку и очень печально смотрел на нас. Петрович поинтересовался его настроением и в ответ мы услышали печальную повесть о том, как лучшего друга нашего проводника захватили коварные террористы. Вместе с другом в заложники попали еще два десятка людей, с которыми боевики укрылись на территории городской психушки. Мы немного посочувствовали его горю и спросили, можем ли чем-то помочь. Оказалось, что вполне можем, и более того, сталкер рассчитывает лишь на нашу помощь. Он расстегнул молнию на бауле и перед нами предстал разнокалиберный арсенал водяных пистолетов.