Г Грановская - Последний рейс

- Ваши часы... идут? - Девушка завороженно смотрела на его левую руку, крепко сжимавшую прямо перед ней поручень переднего сиденья.

- Разумеется. Просто у меня что-то с глазами... Возможно, я ослеп... слепну от того, что вижу вас, - галантно начал Бутейкин, чувствуя в то же время, что если он сейчас, сию минуту, не сядет, так удачно начатое знакомство может обернуться конфузом.

- Как вы попали сюда? - спросила девушка, пристально глядя на него.

- Как я мог попасть? Сел на остановке, - он сделал шаг назад, схватился за стояк у входа и почувствовал некоторое облегчение. Главное - держать равновесие. Равновесие, вот что главное.

- В этот автобус нельзя сесть на остановке.

- Но я-то сел? Ну, не сел пока... - Бутейкин оглянулся. - Мест вот нет. А сесть мне очень хочется, если говорить честно.

- Ваши часы идут, - сказала девушка. - Значит, у вас есть шанс. Вам надо выйти... уйти отсюда. И поскорее, пока двигаются стрелки ваших часов. Сделайте это немедленно, ваши часы останавливаются, секундная стрелка уже замедляет ход... поторопитесь, если можете.

- Что за чушь! Почему я должен выйти, да еще на ходу? Автобус-то не останавливается! И вообще, куда мы катим? Почему не объявляют остановок, черт возьми! Какая следующая?

- Остановки по требованию... Я не понимаю, как вы попали сюда, но ваши часы идут - вам надо немедленно выйти. Пока идут ваши часы - вы живы. А этот автобус... он развозит... если хотите, тени.

Бутейкин почувствовал, что трезвеет резко, внезапно.

- Какие тени, - грубо спросил он. - Это вы, что ли, тень?

- Все, кто сидит в этом автобусе - едут _сниться_. Они будут сниться в эту ночь тем, кто их когда-то знал. Некоторые едут в этом автобусе раз в году, другие чаще... я езжу каждую ночь, почти каждую ночь...

- И кому же снитесь вы? - Бутейкин старался говорить насмешливо, но голос у него отчего-то дрогнул и "вы" он произнес почти шепотом. Но девушка расслышала.

- Мужу, - ответила она. - Он убил меня в первую ночь после свадьбы. Перепил, приревновал, знаете, это бывает. Выбросил с девятого этажа... я даже не успела раздеться, снять это платье. Он очень любил меня - и я снюсь ему почти каждую ночь.

- Значит... я тоже... снюсь?

- Я не знаю. Ваши часы идут, нет, смотрите... они останавливаются!

Теряя равновесие, Бутейкин ринулся к двери.

- Откройте! Открой, ты, сукин сын! - заорал он, не узнавая собственного голоса, и всем телом навалился на дверцы. Они не поддавались. - Открой, гад!

Автобус мчался с умопомрачительной скоростью. В слабоосвещенном салоне едва белели безучастные лица. За стеклами выл ветер, звук ветра становился все пронзительнее - он нарастал и болью отдавался во всем теле Бутейкина... Туман за стеклами делался все гуще и гуще, он начал просачиваться внутрь, Бутейкин почувствовал, что задыхается. Собрав последние силы, он всем телом ударил по половинке автобусной двери, она подалась, щель сделалась шире...

- Быстрее, Вася, гони, пульса уже почти нет! - Пожилой врач повернулся к окошечку, соединявшему водительскую кабину с фургоном "скорой". - Анна Дмитриевна, что у вас там?..

С мигалкой и сиреной "скорая" мчалась по проспекту.