Дж. Дуглас - Охотники за умами

– Знаете, Джон, на меня такое находило. Сахар в крови понижался - я мог выйти на крышу дома, а потом обо всем забывал.

Интересно, что, давая показания полиции, Брудос графически точно указал, где располагались тела и другие улики, и тем самым неумышленно выдал себя. Одно из тел он подвесил на крюк в гараже, нарядил в излюбленное белье и туфлю и, чтобы лучше наблюдать, поместил на пол зеркало. Делая фотографии, он случайно захватил в объектив и своё изображение.

Несмотря на ссылки на гипогликемические затмения, в Брудосе проявились многие черты организованного убийцы. К тому же эти черты были связаны с элементом возникших еще в раннем возрасте фантазий. Мальчиком лет десяти на ферме родителей Джерри представлял, как загоняет девчонок в туннель и заставляет делать все, что ему заблагорассудится. Как-то раз этот трюк удался ему на самом деле: Брудос запер сверстницу в сарае и, вынудив раздеться, сфотографировал голую. Аналогичная линия поведения зачастую наблюдается во взрослых насильниках, но Джерри в то время был еще слишком наивным и неискушенным, чтобы думать о чем-либо ином, кроме фотоснимков. Вскоре после случая в сарае он запер другую девочку в амбаре с зерном, переоделся, причесался по-иному и, вернувшись к воротам, притворился братом-близнецом Эдом. Выпустив насмерть перепуганную жертву, Джерри объяснил, что его брат тяжело болен и просил не рассказывать о случившемся - иначе несчастному грозит новый приступ.

В Джерри Брудосе наряду с хрестоматийным усилением активности ярко проявился процесс усложнения фантазий. Открытие этого в подопечном показалось нам намного важнее, чем все, что напрямую сказал он сам. Хотя по целям modus operandi Брудоса разительно отличался от Кемпера, обоих, как и многих других убийц, обуревало стремление к «совершенствованию» деталей от преступления к преступлению. Жертвы Кемпера были миловидными девушками, которые в сознании убийцы ассоциировались с матерью. Менее развитый и смышленый Брудос удовлетворялся случайно встреченными. Но оба были помешаны на деталях, которые стали предметом всех их помыслов.

Уже во взрослом возрасте Брудос заставлял раздеваться жену Дарси, наряжал в предметы своей фетишистской коллекции и совершал ритуальное фотографирование, хотя Дарси была женщиной простой, без фантазий, и побаивалась мужа. Джерри представлял, что конструирует специальные приспособления для пыток, но в жизни ограничивался обычным гаражом. В этом гараже стоял холодильник, и преступник запирал в нем полюбившиеся части тел. Когда же Дарси готовила еду, ей приходилось просить мужа принести необходимые продукты. Женщина часто жаловалась подругам на явное неудобство и говорила, насколько было бы проще выбрать все, что требовалось, в холодильнике самой. Но несмотря ни на что, она, видимо, не считала ситуацию слишком странной, чтобы заявить на мужа. А если и считала, то, вероятно, слишком боялась.

Брудос представлял собой классический пример преступника, который начал с невинных странностей и неуклонно «развивался» - от найденных туфель к платьям сестры и вещам посторонних женщин. Сначала он воровал с бельевых веревок, потом крался за женщинами на высоких каблуках, вламывался в пустые дома и, подобрав булыжник, готовился встретиться лицом к лицу с его обитательницами. Сперва просто примерял чужую одежду, но постепенно почувствовал желание ударить. Раньше только требовал, чтобы перед ним раздевались, и фотографировал испуганных девочек, но, когда одна из них попыталась дать ему отпор, пригрозил ей ножом. Он не пытался убить, пока случайная жертва не позвонила к нему в дверь. Но, войдя во вкус и насладившись жестокостью, убивал опять и опять и каждый раз со все большей изощренностью кромсал трупы. Я не собираюсь утверждать, что каждый мужчина, которого привлекают «шпильки» или у кого бзик по поводу черного кружевного лифчика или трусиков, обречен стать убийцей. Иначе большая часть из нас уже сидела бы за решеткой. Но мы убедились, что парафилия Джерри Брудоса обладала способностью к перерождению и носила ситуативный характер.

Приведу один лишь пример.

Некоторое время назад директор начальной школы неподалеку от моего дома сбрендил на детских ножках. Он щекотол ученикам ступни и пальцы и тем, кто выдерживал дольше, платил за храбрость. Родители обратили внимание, что их отпрыски тратят в магазинах деньги, которые им не давали. Когда администрация школьного округа выгнала директора, многие стали возражать. Тот слыл симпатичным малым, имел постоянные отношения с подружкой, нравился педагогам, ученикам и родителям. Учителя решили, что на него возвели напраслину. Но если он и проделывал эти штуки с ногами, чудачество показалось всем безобидным. Директор не совращал малолетних, не требовал, чтобы они раздевались. Словом, был не тем человеком, который способен ради собственных извращенных наклонностей обидеть ребенка.

Я не соглашался с этим суждением. Непосредственной опасности для общества директор не представлял. Я встретился с ним, и он показался мне дружески настроенным и симпатичным. Но предположим, что во время игры одна из девочек поведет себя не так, как он ожидает: расплачется, пригрозит пожаловаться. Запаниковав, такой человек сможет и убить просто потому, что не будет знать, как по-другому разрешить ситуацию. И поэтому, когда школьный окружной надзиратель обратился в мое подразделение за советом, я сказал, что он поступил совершенно правильно.

Примерно в то же время меня вызвали в Виргинский университет, где неизвестный сбивал студенток колледжа с ног на землю и в возникшей сумятице утаскивал их сабо. К счастью, никто из девушек сильно не пострадал, и полиция университетского городка была склонна рассматривать эти происшествия как неудачную шутку. Я встретился с администрацией, рассказал о Брудосе и других подобных случаях и остался доволен тем, что сумел нагнать на них страху. Их отношение к происшедшему существенно изменилось, и я был рад, что в университетском городке больше не случилось никаких инцидентов. Рассматривая прогрессию криминальных наклонностей Джерри Брудоса, я задавал себе вопрос: способно ли вмешательство на ранних стадиях остановить этот процесс.

Эда Кемпера сделало серийным убийцей эмоционально ущербное детство. Но я чувствовал, что случай Джерри Брудоса более запутанный. Его парафилия проявилась в самом раннем возрасте. Маленького мальчика привлекли блестящие туфли «на шпильках». Но это было нечто такое, чего никогда не носила его мать. Она бурно реагировала, отругала сына, и туфли тут же стали для ребенка запретным плодом. Вскоре после этого он совершает кражу у учительницы. Но та, обнаружив пропажу обуви, реагирует совсем не так, как он ожидает; не отчитывает, а хочет узнать, зачем он это сделал. Таким образом, его поступок вызывает противоречивое отношение у взрослых женщин, и, вероятно, изначально заложенная склонность начинает развиваться в Джерри в нечто более Дурное и пагубное.