Андрей Дмитрук - Морская пена

Прошло и это. Вирайя чувствует, что предел горя еще не достигнут. Сгущается, нависает беда.

Журчание вина, звон вилок.

- Аштор, переперчишь!

- Я люблю острое.

Робкий гудок - сигнал из зала ожидания. Рука Вирайи судорожно смяла хлеб: "Вот оно, вот!" Так было теперь с ним при каждом звонке телефона, при позывных экстренного сообщения в динамике. Сердцебиение, мгновенная сухость в горле.

Он ответил с выносного пульта двумя гудками: "Разрешаю". (Такие пульты были в каждой комнате). Скрипя ремнями, вошел черный Вестник. Раньше они только вытягивались в струнку, рапортуя, - теперь, как положено, молодец бухнулся на одно колено, поднял жезл и боднул себя подбородком в грудь:

- Бессмертный! Священная Савитри Моан молит о позволении говорить с тобой.

Аштор еле сдерживается, чтобы не фыркнуть: она продолжает ревновать своего избранника к Савитри. Но Вирайя отлично понимает, что его избрание в Ложу Бессмертных - только формальность, почетная награда за то, что убежище устояло; что алый плащ иерофанта, который пожалуют ему завтра в Святая Святых из рук живого бога, не сделает его равным Савитри или Плеолаю, родным Ордену. Сейчас перед ним заискивают Священные, выше Вирайи по рангу - только Единый, но он не перестает ощущать себя чужаком, выскочкой, адептом Внешнего Круга, совершенно не готовым к роли жестокого и эгоцентричного сверхчеловека. Оттого с каждым днем крепнет в сердце Вирайи страх перед будущим.

Он встал навстречу Савитри и, не позволив ей поцеловать себе руку, дружески обнял за плечи. Аштор тоже поднялась из-за стола, замерла, прикусив губу; ее положение было двусмысленным. Как существо низшего посвящения, она должна была бы склонить колени перед Савитри; но Вирайя, иерофант, позволил ей сидеть за своим столом, и это как бы приравнивало Аштор к членам Внутреннего Круга.

Впрочем, Савитри, очевидно, так не считала. Архитектор усадил ее за стол, налил вина и выбрал фазанье крылышко; но когда и Аштор осмелилась присесть, гостья вскинула гордую горбоносую голову и, подняв точеные брови над ясной зеленью глаз, сказала небрежно-ласково:

- Бессмертный простит его рабу, если она попросит разговора наедине?

Аштор вскочила, норовисто звякнув серьгами. Поймав укоризненный взгляд Вирайи, сдержала себя; присела в поклоне, потупясь, хотя большие ноздри раздувались от гнева. Выходя, она демонстративно играла бедрами высоченная, в лиловом струящемся шелку.

Савитри опустила ресницы, тонко улыбнулась.

- Зачем ты обидела девочку? - спросил архитектор.

Она не ответила. Молча, долго разглядывала лицо Вирайи, будто стремилась запомнить мельчайшие черты. И внезапно, в одно мгновение, стала совсем другой: встревоженной, мягкой, откровенной...

- Небо и земля успокоились, Вирайя. Теперь они простоят незыблемо тысячи лет. Орден спел хвалу своему спасителю.

"Вот оно", - шепнул вещий голос а ухо Бессмертному, и он спросил, словно проваливаясь куда-то вместе с креслом:

- Что это значит, Сави?

- Это значит...- Она через стол взяла его за обе руки. - Значит, что ты... что тебя больше незачем беречь.

Страх, как и любое чувство, имеет потолок в душе человеческой. За этой гранью наступает либо гибель души, либо спасительное отчуждение. Теперь Вирайе казалось, что речь идет не о нем, - не может такого быть, - и даже казалось, что не его, а чужой голос отвечает Савитри:

- Разве у меня здесь есть враги?

- Нет. Просто твои слова, мысли, поведение... Был разговор в Ложе: ты совсем чужой, но очень много знаешь. Тебя считают опасным. - Она с трудом проглотила комок, волнуясь все больше.- Может быть, все улеглось бы, если бы... если бы не...

Вирайя сжал руки Савитри, теперь он мог бы пытать Священную ради выяснения правды:

- Если бы не что? Что?!

- Мне больно так. Не надо...

Разом оттаяв, он поцеловал ее пальцы:

- Прости меня, Сави, я немного потерял голову. У меня есть одна догадка, но я не думаю, чтобы ты могла знать...

- Я знаю, - горько усмехнулась она. - Он сам мне все рассказал. Он вообще ничего от меня не скрывает.

Спасительное отчуждение пошатнулось под неожиданным ударом. Опомнившись, Вирайя путано залепетал:

- Так это он... о тебе? Что никто с ним не говорил так, как я... никто, "кроме нее"? Она - это ты?

Савитри кивнула и пожала плечами, оправдываясь:

- Должен же кто-то его любить. Такого несчастного, беспомощного - ты же видел! Когда умирает... такой, как он... Ложа выбирает среди детей адептов Ордена... выбирает по нескольким тысячам признаков, как эталон Священной Расы. Нос, форма черепа и ногтей, группа крови...

- Это страшно, Сави.

- Да, очень. Теперь тебе достаточно сказать одно слово, чтобы я тоже не дожила до завтрашнего дня.

- Значит, это... произойдет до завтрашней церемонии?

- Скорее всего, Вирайя. Алого плаща тебе не видать, за это я ручаюсь. Способ найдется. Самый...- Она поискала слово, сложив пальцы щепотью и словно что-то растирая ими.- Самый естественный. Потом - пышные похороны, памятник в центральном зале...

Вирайя помолчал, пытаясь осмыслить услышанное. Гром уже грянул - стало быть, впереди надежда.

- Ты бы не пришла ко мне, если бы не знала какого-нибудь выхода. Что я должен сделать?

- Забрать Аштор, погрузить все необходимое на "черную стрелу" и поискать спокойное, не слишком пострадавшее место на Земле, подальше отсюда.

- Разве существует угол, где Орден не найдет меня?

- Таких углов теперь - чуть ли не вся планета, - ответила Савитри. Вирайя не понял, печалит это ее или радует.- Большинство гарнизонов и постов не обнаружены с воздуха, не отвечают на вызов по радио. Возможно, что Меру и Фуле - наши последние убежища...

- А ты уверена, что мне позволят взлететь?

Она даже не пошевельнулась, только чуть прищурила глаза - но Вирайя сразу понял, на чем основана уверенность Савитри.

Они допили вино из бокалов, одновременно встали и вышли из-за стола навстречу друг другу.

- Все-таки ты, пожалуйста... подожди хотя бы до полуночи. Чтобы потом, когда-нибудь... если я уже не буду под защитой... твой отлет не связали с моим приходом к тебе сегодня. Хорошо?

Глаза ее увлажнились. Руки слегка согнулись в локтях, словно Священная хотела и не решалась раскрыть объятия. Вирайя порывисто бросился к Савитри, припал щекой к ее щеке.

"Беги с нами",- хотел шепнуть он, но удержался. Без того она не покинет Меру, а забрать его, вероятно, невозможно. Прогулка по горам была чьей-то жуткой оплошностью, следствием суматохи перед катастрофой, такой промах не повторится.

Савитри прижалась на миг всем телом, всхлипнула - и вдруг толкнула его ладонями в грудь, почти грубо высвободилась и ушла.

Вонзив ногти в ладони, Вирайя сел, головой уткнулся в лакированную столешницу. Странно и почти смешно: у него и у Савитри есть любимые существа, слабые, капризные, подобные испорченным детям.