Бернард Вербер - Древо возможного и другие истории

КАНАЛ НОМЕР ДЕВЯТЬ. НОВОСТИ. Вся страна парализована забастовками, миллионы взбешенных пассажиров скопились на вокзалах и в аэропортах, автомобилисты, близкие к истерике, бросают свои машины без горючего прямо на дороге, молодые призывники работают вместо мусорщиков, требующих поднять зарплату, и мы включаем одного из наших корреспондентов, находящегося на месте событий. Филипп Леру, вам слово.

— Да, Франсуа, я нахожусь на вокзале Монпарнас, где Анжелика, восемнадцатилетняя студентка, отчаялась купить билет и уехать на выходные домой. Как вы коротаете время, мадемуазель?

— Я читаю. Купила последний экземпляр «Моих дорогих» в киоске, как раз перед тем, как он закрылся. Сначала книга вызвала у меня некоторое отвращение, но теперь я думаю, что это великий роман. Я считала классических писателей занудами, а тут, напротив, я открыла для себя любовного авантюриста. Сцена, в которой автор на двух страницах описывает грудь девушки, а потом оказывается, что это бразилец-трансвестит, просто потрясает.

Сто лет спустя.

КАНАЛ НОМЕР ДВА. ПЕРЕДАЧА О ЛИТЕРАТУРЕ. «Век, произведение». Сегодня наша программа празднует сто пятьдесят лет со дня своего первого выхода в эфир, и мы решили посвятить этот выпуск великолепному произведению «Сговор дураков в белых халатах» Бертрана Аджемьяна. Для беседы мы пригласили в студию самого талантливого биографа того поколения и, в частности, знатока жизни и творчества Бертрана Аджемьяна, Александра де Бонасье. Александр, к сожалению, в нашем распоряжении нет ни видеоматериалов, ни интервью с Бертраном Аджемьяном, но вы имели счастье лично встречаться с его прапраправнучатой племянницей.

— Да, и она мне рассказала все о своем знаменитом родственнике. Бертран Аджемьян был провидцем. Он понял, что клонирование людей потрясет наше время. Он пытался предупредить людей об этом, но все издательства без исключения отказались печатать никому не известного автора. Бертран впал в такое отчаяние, что покончил с собой. После его смерти его матери удалось напечатать книгу за свой счет, но в то время произведение так и осталось незамеченным.

— Невероятно слышать это теперь, когда мы знаем, что эта книга включена в школьную программу и дети учат главы из нее наизусть.

— А тогда ни один литературный критик не посвятил ей ни строчки, даже для того, чтобы сказать о ней что-нибудь неодобрительное.

— Как вы это объясняете?

— Для них это был всего лишь научно-фантастический роман, жанр, воспринимаемый интеллигенцией как низкий, литература для чтения в поездах. Это инерция «незрелого мышления». И тем не менее Аджемьян был великим писателем. Его стиль прозрачен, без изысков, без надуманных метафор. Для выражения своих идей, Аджемьян использует простой, ясный язык. В еще большей степени, чем писателем, Аджемьян был провидцем. Он понял свое время и проблемы, которые внесла генетика в нашу повседневную жизнь.

— Например?

— Он упоминает в «Сговоре» родителей, которые создавали клонов своих детей, чтобы при необходимости всегда иметь под рукой абсолютно совместимые донорские органы. Клоны должны были использоваться для медицинских экспериментов вместо морских свинок или шимпанзе. Он описал и лицемерных политиков, уверявших, что в случае войн клоны станут неисчерпаемым резервом для армии. Никто не прочел «Сговор дураков в белых халатах». Продолжение опытов на человеческих клонах было разрешено, и никто не высказался против.

— Внимание общественности было каким-то образом переключено?

— Как на сеансе фокусника. Слева происходит отвлекающий маневр, а справа незаметно производится подмена. Подумать только, достаточно было статьи в большом еженедельнике или выступления по телевизору — и книга бы стала продаваться, словно горячие пирожки! Ведь это была бомба. Малейшая искра заставила бы ее взорваться. К несчастью, только пятьдесят лет спустя, когда проблема клонов приняла известный всем нам размах, один журналист случайно наткнулся у букиниста на чудом сохранившийся экземпляр книги. Он пришел в восторг, написал, наконец, статью, и через неделю «Сговор» начал свое триумфальное шествие по всей планете.

— Скажите, а что стало с матерью Бертрана Аджемьяна?

— Самоубийство сына раздавило ее. С огромным трудом издав его книгу, она была совершенно подавлена отсутствием откликов. Она постепенно теряла рассудок и умерла четыре года спустя в психиатрической лечебнице, куда ее вынуждены были поместить. Она не увидела успеха сына.

— Дорогой Александр де Бонасье, вы проделали огромную работу, собрав воедино разрозненные фрагменты короткой жизни Бертрана Аджемьяна.

— Для каждой биографии я тщательно изучаю жизнь моего героя. А Бертран Аджемьян, когда узнаешь его поближе, настоящий герой романа. Это был тонко чувствующий, обаятельный юноша, несколько замкнутый оттого, что носил в себе внутренний мир небывалой глубины. В этом я и попытался убедить читателя. Аджемьян, кстати, не первый автор, открытый после его смерти. Стендаль при жизни продал лишь двести экземпляров «Красного и черного» и удостоился одного-единственного критического отклика, который дал, конечно же, Бальзак! Как говорится в пословице, когда мудрец показывает на луну, дурак смотрит на его палец.

— Спасибо. Итак, мы настоятельно рекомендуем вам приобрести книгу Александра де Бонасье, рассказывающую все, абсолютно все о жизни Бертрана Аджемьяна, писателя неблагодарной эпохи. Я знаю, что тираж вашей книги огромен, примите наши поздравления. Ваш предок гордился бы вами.

— Для меня главное — воскресить память о незаслуженно забытом писателе. Если люди прочтут его книгу и поймут его пророчества, я буду вознагражден.

— Чтобы узнать больше о жизни и творчестве Бертрана Аджемьяна, покупайте в книжных магазинах великолепную биографию, написанную Александром де Бонасье: «Аджемьян, провидец эпохи дураков», издательство «Талейран»,110 евро.

Облака редеют, я размышляю.

В самой глубине моей памяти ты оставалась всегда.

Я так тебя любил…

Три подруги стояли перед зданием, держа в руках кожаные черные футляры для скрипок.

Брюнетка, блондинка, рыжая.

На них были, как того требовали обстоятельства, бархатные туфли на высоких каблуках и черные сатиновые юбки с разрезом на боку.

Шарлотта, рыжая, сказала, нервно сжимая футляр:

— Я безумно волнуюсь.

Анаис, брюнетка, вздрогнула и произнесла:

— И я. А вдруг не получится?

Мари-Наташа, блондинка, старалась выглядеть увереннее их, хотя ее ладони были так мокры, что оставляли отпечатки на ручке футляра.

— В любом случае отступать поздно. Надо идти.