Елена Грушко - Созвездие Видений

Внезапно Диве почудилось, что по душному вагону прокатилась холодная волна… сразу стало тесно: люди отпрянули от дверей, окон, стиснув тех, кто стоял в проходе. Поезд медлил, скрипя тормозил, и в темноте за окнами проблескивали искры — как подумала Дива, их высекают из рельс колеса.

Поезд стал. Сделалось так тихо, что было слышно тяжелое, неровное дыхание оцепеневших людей. И вдруг тревожный свист ударил в уши, а на потолке замигала тусклая красная лампочка.

Закричали, застонали люди, вжимаясь друг в друга, чтобы как можно дальше оказаться от дверей и окон, и Дива расслышала одно пролетевшее среди них слово:

— Карсы! Карсы!..

Человек, чья пола еще при посадке оказалась защемлена дверью, рвался к центру вагона с перекошенным лицом. Издалека донесся всплеск~воя, треск… выстрелы?!

— Тихо! — скомандовал тот светлоглазый парень и распахнул ворот своей темно-серой куртки так, что стали видны сине-белые полосы его майки. — Вагон охраняется. Пока спокойно!

Люди сразу замолкли, с покорным безумием глядя на него, и только тот, чья одежда была захвачена дверьми, все дергался и сопел.

— Где они? — прошептала женщина, стоявшая вплотную к Диве, и ей показалось, что лицо женщины расцвечено лишь двумя красками: белая кожа и угольно-черные ямы глаз.

Кто-то шепнул в ответ:

— Вагона за два… — И тут дикий вопль разорвал непрочную тишину!

В дверях послышался скрежет, и тот человек, которого уже пытался освободить парень в полосатой майке, стал как-то странно заваливаться назад, в темноту тоннеля… вытягивая худые руки, торчащие из рукавов пальто, хватаясь за воздух… Вдруг он умолк, и видно стало в приоткрывшейся двери что-то острое, черное, словно клюв или огромный коготь, и тотчас голова и лицо человека, застрявшего в дверях, залились кровью, он захлебнулся, падая в разошедшиеся под его тяжестью двери, — и тогда парень, отпустив его» вскинул руку, что-то вспыхнуло, затрещало, послышался пронзительный визг — и двери вновь сомкнулись, но того человека в пальто уже не было, только по темному, мутному стеклу струились красные потеки.

Кто-то ахнул… Дива с изумлением узнала собственный голос… остальные молчали, цепляясь друг за друга. Дива увидела оцепенелое от изумления лицо Сокола, потом тот парень крикнул:

— У кого есть оружие — сюда!

Сокол дернулся — но не двинулся с места. И никто не вышел из толпы.

Рот парня искривился злой усмешкой. Он рванул куртку так, что она распахнулась чуть не до пояса.

— Вы что, не видите! Я из боевого охранения!

Поезд резко рванулся, все повалились друг на друга, и Дива услышала шелест голоса той бледной женщины:

— Может, еще обойдется?

— Может, обойдется, если машинист жив, — ответил кто-то, и Диву поразило, что люди теперь не мечутся, не кричат, а только шепчут, словно опасаясь звуком голосов накликать то неведомое чудище, которое вдруг набросилось на поезд.

Состав опять затормозил, не успев набрать ход, и вновь визг сирены прокатился но вагону — и смолк, захлебнувшись. И снова треск выстрелов и крики вдали.

Дива ничего не понимала, ей казалось, что она не боится, но пальцы, которыми она цеплялась за рукав Сокола, оледенели.

Рой огненных вспышек пронесся за стеклом, ахнула женщина рядом, и снова, уже с отчаянием, выкрикнул тот седоволосый парень:

— Да неужели ни у кого нет оружия? Вы что, не соображаете, что следующая наша очередь?!

Сокол быстро склонился к Диве, коснулся лицом ее лица, разжал пальцы на своей руке— и встал рядом с парнем, снимая с пояса искрил:

— У меня есть оружие.

— Ого! — присвистнул тот, бросая оценивающий взгляд. — Я тебя не зря сразу приметил. Лазерный? Не то что мой автоматик! — И протянул руку: — Фэлкон.

— Сокол, — назвался тот, и парень вскинул брови:

— Да мы тезки, слушай!

— Почему это?

— Фэлкон по-английски сокол!

— По-английски?.. — Сокол оглянулся на Диву, и она попыталась улыбнуться в ответ: да есть еще, есть кое-что на Земле, чего они все же не знают, как ни старались там… те…

Этот обмен репликами занял лишь миг, и Фэлкон, резко оглянувшись, крикнул:

— Вторая дверь! Всем лечь!

Люди повалились на пол, увлекая за собой Диву, и та заметила, что они норовят свернуться клубком, поджимая колени к животу, а голову — к груди, прикрывая сплетенными руками шею сзади. И в тот же миг раздался отвратительный, раздирающий уши скрежет по стеклу, лязгнули створки дверей… тьма за окном разошлась, рассеялась от тысяч огненно горящих глаз, и Дива разглядела зверей, атакующих вагон.

Были они серо-рыжие, побольше кошки, но прыгали на задних лапах, держа передние странно согнутыми, однако, видимо, лапы эти обладали страшной силой, потому что разрывали резину меж дверей и процарапывали железо, и оно так и гнулось под натиском этих, покрытых короткой шерстью, длиннохвостых тел!

Автомат Фэлкона зарычал, затрясся, и дверь, раздвинувшаяся было, вновь сомкнулась, но тут послышался истошный вопль, и Дива увидела, что в третью дверь лезут всем скопом карсы, Давя друг друга, и самый проворный уже протиснулся, подскакал к сжавшемуся в комок старику, уцепился за него верхними лапами, а потом мгновенным движением нижней, оснащенной острым когтем, располосовал его одежду, оставив кровавую борозду на худой спине.

Ударил искрил — и карс кучкой пепла осыпался на пол вагона, а Фэлкон подхватил старика, глянул в помертвелое лицо, остановившиеся глаза — и зашвырнул его в самую гущу людей.

— Вытрите кровь! — крикнул он. — Карсы идут на запах! Но люди шарахались от старика, боясь испачкаться в крови и привлечь зверей, метались, лезли под скамейки… Крики, стоны! Диву ткнули ногой под ребро так, что сердце зашлось, и вдруг чем-то нереальным показались эти черные, мечущиеся тени, и скрип когтей, и вспышки глаз карсов, и треск автомата, и пламень искрила, и сорванный в хрип голос Фэлкона:

— Сокол! Первая дверь!.. Вторая дверь! Окно!.. Смотри, сзади! Сокол!..

И казалось, все это длится бесконечность, и в полуобмороке Диву вдруг осенило: да ведь все это уже было! Она видела все это, видела! Так же, было так же, и этот парень с лицом гордой птицы, и серо-рыжее зверье, и они вдвоем… Да! И она, она тоже стояла тогда против нежити злобной, лукавой, не только Сокол и этот новый друг, но и она!

Кое-как поднявшись, она протиснулась к Соколу.

— Погоди, не стреляй! Мы видели это там… у Девы-Всевидицы, ты помнишь?

Темные пятна глаз на осунувшемся лице Сокола просветлели.

— Третья дверь!..

Разряд — поблекший, или это кажется? И все реже, реже очереди — Фэлкон бережет патроны.

— Вспомни, Сокол… сокол ясный…

Он опустил искрил, и на лицо его словно бы легла смертная тень. Тяжело сдавил плечо Дивы: