Евгений Панаско - Хвост тигра в джунглях

Дверь была тяжелая, деревянная, очень старая и к тому же со слишком тугой пружиной. За ней оказалась еще одна дверь, из толстого матового стекла. Промежуток между двумя этими дверями был похож на кабину лифта. Деревянная дверь гулко захлопнулась, Шелтон шагнул, протягивая руку, и вдруг почувствовал на секунду, как странные мелкие иголочки пронзили все его тело с ног до головы; он ощутил жгучий короткий зуд. Пять суток безостановочной езды просто так не проходят, решил Шелтон, открыл стеклянную дверь и вошел в бар.

Бар был светел и пуст. Люминесцентные лампы лили с потолка холодноватый белый свет, освещая пустой зал со столами, на которых аккуратно, ножками вверх, стояли стулья. За стойкой тоже никого не было. Что-то было не так, как надо, и некоторое время Шелтон стоял, озираясь и пытаясь сообразить, что же не в порядке. То, что посетителей не было, легко можно было понять — не сезон. Поток туристов хлынет по дороге несколько месяцев спустя, когда начнутся летние отпуска. Сейчас же непонятным было другое, и Шелтон увидел вдруг — что.

Это были окна. Темные окна. Свет лился только с потолка, от ламп.

Шелтон отошел к окну, отдернув легкую прозрачную занавеску. В стекле он увидел собственное отражение, а за стеклом — черноту. На секунду Шелтон подумал, что окна снаружи закрыты ставнями, но это было не так. За стеклом не было абсолютной черноты, надо было просто приглядеться. За окнами была ночь.

Шелтон отошел и сел, машинально сняв стул со стола.

— Ну, — сказал он вполголоса, — что-то тут не так. Когда я сюда входил, солнце еще не село.

Он посмотрел на часы, мучительно размышляя, мог ли он напиться до такой степени, чтобы заснуть перед наружной дверью, не успев выйти, а проснувшись и забыв все, полезть обратно в бар. Впрочем, это была явная чепуха. А может, глубокий обморок? От удара по голове, например.

На часах прошло семь минут с того момента, как Шелтон затормозил машину.

Шелтон выругался, но не кинулся опрометью наружу. Часы шли. Солнце еще не село. За окном должно было быть светло; за окном же была ночь, и у Шелтона не возникало ни малейшего сомнения в этом, собственным глазам он верил; он увидел эту ночь, но понятия не имел, откуда она взялась.

— Затмение, что ли? — подумал он вслух.

Он встал, озираясь и раздумывая, стоит ли звать хозяина. Решив, что не стоит, Шелтон оглянулся на залитый светом зал и пошел к выходу.

Он взялся за ручку двери и вдруг почувствовал запах. Пахло горелой изоляцией. Шелтон открыл стеклянную дверь и остановился.

Промежуток между внешней и внутренней дверями был заполнен голубым прозрачным дымом. Дым, похоже, шел из щелей между досками стен. Голубые струйки расчерчивали обе стены вертикальными полосами от пола до потолка. По-прежнему сильно тянуло горелой изоляцией. Шелтону очень хотелось уйти, но он почему-то не решался пройти сквозь дым. Крикнуть: “Пожар!” и позвать хозяина ему даже не пришло в голову. Вся эта история ему нисколько не нравилась.

Дым вдруг пошел гуще, становясь буро-коричневым; струйки его поползли, оторвавшись от стен, параллельно полу, на середине они встречались с дымом из противоположной стены и свивались, скручивались, вращались.

Дым становился все гуще, все тяжелее, он тянулся из обеих стен, из пола и потолка; в середине медленно вращался густой непрозрачный столб, и новые струи дыма наматывались на него. Шелтон отступил на шаг, держа левой рукой дверь и не давая ей закрыться. Столб в центре вращался, уже мало походя на дым. Одно время пелена дыма, идущего из стен, закрыла все; в дверном проеме колыхалась сплошная бурая стена, но ни одна струйка не проникла в зал.

Дым вдруг быстро рассеялся, и сразу вместо него появилась мутноватая голубая кисея; и опять в дверном проеме качалась сплошная пелена, на этот раз полупрозрачная, и опять в зал ничего не проникало. Кисея рассеялась, темную вращающуюся массу окружило мягкое сияние. Столб, окруженный этим сиянием, все так же вращался, но теперь это был уже не столб, а грубое подобие человеческой фигуры. Голубое сияние становилось все ярче: фигура явно принимала человеческий облик. Сияние стало непереносимо ярким.

Шелтон вдруг почувствовал, что дверь, которую он слегка придерживал рукой, ощутимо стремится закрыться; машинально он хотел другой рукой удержать ее, но толстое матовое стекло вдруг резко ударило его по пальцам, так, что Шелтон вскрикнул: рука была сильно ушиблена. Толстая стеклянная дверь с силой захлопнулась. Последним, что увидел Шелтон в нестерпимом сиянии, было лицо фигуры.

Шелтон, ослепленный, ничего не видел даже в залитом светом баре, когда же он, высадив плечом оконную раму, вывалился наружу, его окружила совершенная тьма. Он побежал наугад в сторону шоссе, спотыкаясь и падая, зная твердо, что сейчас действительно ночь, что он каким-то образом влип в совершенно непонятную историю, из которой нужно как можно быстрее выпутаться, что Брайена давно уже здесь нет и надо как-то добираться самому.

Шелтон долго бежал по шоссе, до тех пор, пока не перестал видеть сзади светящиеся окна бара “У старого Джо”. Их закрыл невысокий холм, вниз с которого сходила дорога. Тогда Шелтон, — тяжело, с хрипом дыша, пошел, но потом дорога поднялась, и он снова увидел светящиеся окна, уже далеко позади. Время от времени он оглядывался на них, но вдруг, перед спуском, обернулся еще раз и не увидел ничего, кроме длинной ленты шоссе, слабо светящейся бледным фосфорическим светом. Окна погасли. Шелтон вздрогнул и в этот момент услышал звук мотора.

Машина ехала навстречу, в гору, очень медленно, и горели у нее только подфарники. Она была уже близко, мотор глухо рокотал на подъеме, захлебываясь, было ясно, что он вот-вот заглохнет, но водитель почему-то не переключал передачу. Потом, когда автомобиль едва не остановился, мотор взревел, и машина, дернувшись, поехала быстрее.

Шелтон побежал прямо на автомобиль, раскинув руки и что-то крича. Машина мягко подкатила к ногам, остановилась и медленно покатилась обратно. Дернувшись, она стала, мотор заглох. Подбежав, Шелтон рванул дверцу.

Он едва успел подхватить вывалившегося ему на руки водителя. Перегнувшись, Шелтон включил в кабине свет. Кроме водителя, в машине никого не было. Это был человек в белом, сильно помятом костюме в темных пятнах, смертельно пьяный. На сиденье валялась большая плоская фляга из-под виски. Секунду Шелтон стоял, придерживая водителя, чтобы он не вывалился, потом, взяв его под мышки, выволок на дорогу и положил на траве за обочиной. Пьяный засопел.

Шелтон вскочил в машину, включил мотор, и, развернувшись, выжал до конца акселератор.

Шелтон сделал огромный крюк, а затем уже свернул на федеральное шоссе. Все это по плану должно было обеспечить безопасность. Теперь Шелтон ехал в маленький и спокойный город, до которого оставалось уже немного. Но тут вдруг села покрышка. Запасной не оказалось, и Шелтон, чертыхаясь, вылез из машины. Уже рассвело, и он посмотрел на часы. На ручных было без пяти минут двенадцать, на тех, что в машине — без одной минуты шесты Шелтон включил радио. Да, было шесть часов утра.