Юрий Греков - Случай с монтером Жуковым

Юрий Греков

СЛУЧАЙ С МОНТЕРОМ ЖУКОВЫМ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Павла Федоровича я заметил издалека, он подходил к газетному киоску. Конечно, мне и в голову не пришло, что эта обычная, каждодневная встреча на сей раз обернется так. Павел Федорович уже расплачивался, когда я подошел. Он выложил полтинник, получил тридцать копеек сдачи и десяток экземпляров районки за сегодняшнее число. Это было явным свидетельством, что в газете напечатана его очередная заметочка. В таких случаях он на радостях скупал полтиража. Привет, Павел Федорович!

- А-а, привет.

- Что, напечатали?

- Ага, статейку дал. Не читал? - Он вытащил из пачки газету, развернул и показал:-Вот, внизу. Внизу крохотными буквами, - кажется, этот шрифт называется нонпарель,-под заголовком "Дар жителя нашего города" сообщалось, что этот самый житель, а именно монтер И. П. Жуков, подарил краеведческому музею коллекцию старинных монет. За что Павел Федорович от имени совета музея выражал монтеру благодарность.

Ивана Жукова я знал с детства-мы с ним учились вместе до седьмого класса. Был он детдомовский, родни никакой, и после седьмого класса - в те годы это образование называлось неполным средним,-подался в ремесленное училище. Исчез Иван надолго. Но когда три года назад, после института, я вернулся работать в наш райцентрик, Жуков уже был здесь. Из наших одноклассников в городе кроме нас двоих не осталось никого-это мы с Иваном выяснили при первой же встрече. Выяснил, вернее, я, так как Иван и в детстве особой разговорчивостью не отличался, а с годами это его достоинство не уменьшилось.

- А Толик? - спрашивал я.

- Плавает.

- А Сережка?

- Не знаю.

- А Юрка?

- Геолог вроде, - отвечал он сверху. Сверху-потому что, повиснув на монтерских "когтях", Иван подкручивал крепление изолятора, а я, задрав голову, стоял у подножья столба.

С тех пор встречались мы с Иваном не так уж редко, но все больше как-то мимоходом. Однажды я увидел его на бульваре с красной повязкой на рукаве. То, что Иван ходит в дружинниках, меня не только не удивило, а скорее даже обрадовало. Еще в школе мы заметили, что обычно спокойный, даже хмурый, Иван, увидев подвыпившего прохожего, буквально синел. По собственному его неохотному признанию, пьяниц он ненавидел "смертным боем". И вот теперь эта повязка на рукаве лучше множества слов подтвердила, что Иван Жуков нисколечко не изменился с тех, уже давних, школьных времен.

Года два назад он записался к нам в библиотеку. Первое время книги брал и возвращал регулярно. Читал, как говорится, "направленно" - одну фантастику. Как-то я спросил его:

- Не надоели тебе эти сказки?

- Надоели,-неожиданно ответил он.

- Так зачем берешь? - удивился я.

- Надо,-хмуро ответил Иван и, сунув в карман томик "Современной фантастики", ушел.

Потом он вдруг перестал появляться. Может, был занят, а может, все, что хотел, перечитал, или того больше - личную библиотеку завел. Но вот остался за ним долг - это плохо.

- Я всегда говорил, что успех музея в поддержке общественности, - с чувством произнес Павел Федорович, увидев, что я пробежал заметку.

- Хороша общественность - музею монеты дарит, а в библиотеке книжки зажиливает!

- Ты Жукова знаешь? - обрадовался Павел Федорович.

- Еще бы.

- Вот хорошо-то! - еще больше обрадовался Павел Федорович.

- Да что такое? Что с того, что я Жукова знаю?

И тут Павел Федорович еще раз напомнил, что вся общественность обязана помогать процветанию музея., и в данном случае я тоже - как представитель этой самой общественности. Моя помощь по мнению Павла Федоровича, должна заключаться в следующем. Дело в том, что Жуков, принеся монеты в музей, на вопросы отвечал невнятно - то ли нашел, то ли купил. А под конец, обозлившись на расспросы Павла Федоровича, сказал:

"Берете-берите. А не надо - и мне сгодятся...". Павел Федорович, конечно, тут же отступился, но беспокойство прочно поселилось в его душе. Беспокойство это питалось сугубо научными опасениями: из популярной литературы Павел Федорович хорошо знал, какой вред науке приносят самодеятельные археологи. Расковыряв случайно найденный клад, они берут то, что им представляется ценным, а всякие там черепки, костяшки, сочтя их мусором, так и оставляют. И гибнут ценнейшие материальные свидетели, которые опытному человеку могли бы рассказать удивительно много, а может быть, даже и произвели бы целый переворот в научных представлениях современников.

Все это Павел Федорович выложил мне в один присест и спросил:

- Согласен?

- С чем-с переворотом в научных представлениях?

- Э, - обиделся Павел Федорович, - я же серьезно, а тебе только шутки шутить.

- Да ладно, с чем же я согласиться должен?

- Надо поговорить с Жуковым. Может, он и в самом деле нашел их на каком-нибудь чердаке. А если раскопал? Вот это точно надо знать.

- Ты же с ним говорил?

- Мне не сказал. А тебе, может, скажет. Вы же знакомы.

Конечно, если бы не нужно было выручать Уэлса, я увернулся бы от выполнения своего "общественного долга", но, поскольку к Жукову, так или иначе, надо было идти, я согласился, чем обрадовал Павла Федоровича невероятно...

Так вышло, что обещание свое мне пришлось выполнить в тот же день. Как на грех, "Машину времени" опрашивали трижды, и когда какой-то очкарик-десятиклассник - уже четвертый по счету читатель - вежливо попросил ее же, я окончательно решил сегодня же вечером отправиться к Жукову. Посмотрев в формуляре адрес, я даже обрадовался: совсем недалеко, чуть ниже Соборного парка...

Свернув с Почтовой на Александровскую, сразу же на воротах второго от угла дома я заметил нужный номер-17. Во дворе какая-то тетка, хозяйка видимо, кормила цыплят. Приоткрыв калитку, я поздоровался и спросил:

- Иван Жуков здесь живет?

- Здесь, - ответила тетка и, прикрикнув на суетившихся цыплят: "Кыш!",-добавила:

- Только пришел. Позвать или зайдете?

- Зайду, пожалуй.

- Ну так из сеней направо... Из-за двери послышалось:

- Вы, тетя Вера?

В комнате скрипнули пружины, послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Жуков. Приходу моему он не удивился нисколько, только сказал:

- А, это ты... - и помолчав, добавил:-Заходи.

Сейчас я понимаю, что, если бы заговорил с Жуковым сразу о монетах, ушел бы несолоно хлебавши. Но, по чистой случайности, вовсе не из предусмотрительности, я заговорил с ним совсем о другом. Больше того, я не стал поминать ему его долг, поскольку сразу заметил на этажерке знакомый корешок. Я просто спросил, усевшись на пододвинутую табуретку:

- Что не заходишь?

- Да так, дела,-неохотно буркнул Иван, и тут бы нашему разговору и закончиться, но допустить этого я не мог, помня надежды Павла Федоровича.