Энн Маккефри - Город, который боролся

— Что ж, я просто потрясена, Джоат. — Чанна хлопнула в ладоши, — Давайте отпразднуем это — пошлем за обедом. — Она взяла проводок из рук Амоса и разъединила его.

— Знаешь, — прокомментировал Симеон, как только Амос появился вновь, — это изобретение Джоат станет лучшим подарком для грабителей после появления хакеров.

Чанну пробрала дрожь, но затем она подняла глаза на Джоат. Девочка каким-то образом умудрялась выглядеть милой, невинной и хитрой одновременно. Но так оно и было. Системы слежения, управляемые искусственным интеллектом, были установлены во всех общественных местах. Поэтому зачастую предпринимались попытки обойти их. Приспособление Джоат превосходило многие. Конечно же, если бы изобретение было опубликовано, сразу же начали бы приниматься контрмеры. И неудивительно, что Джоат хотела сохранить про запас этот козырь.

«Да она же, без сомнения, постоянно ворует! — прошептал Симеон на ухо Чанне. — Как же она, ты считаешь, существовала до того, как ты занялась этим вопросом?»

— Как у меча, — согласился Амос, — у этого изобретения две стороны. Но оно может принести пользу, и я с удовольствием испробую свое. — Он улыбнулся Чанне.

Чанна посмотрела на колонну Симеона.

— Только подумать, мы сможем держать что-то от тебя в тайне, Сим. Как ты сможешь перенести это?

Амос осторожно вышел на цыпочках из комнаты Джоат.

— Она не проснется, — довольно громко прошептал он. — Я накрыл ее одеялом.

Чанна покачала головой. Даже подсознание Джоат, казалось, знало, кому доверять. Она заметила, что этим вечером девочка впервые заснула, как милый, доверчивый ребенок К тому же у нее был долгий, трудный, может быть, даже не триумфальный день.

— Мне кажется, она не может наслушаться твоих рассказов о Бетеле, — сказала Чанна. «Как и я сама» . В их мире не было урбанизированной мудрости Сенегала, но Амос умел говорить о своей планете и образе жизни на ней… просто прекрасно. Он, конечно же, был очень красноречив, к тому же рассказывал о том, что любит. Он описывал то, к чему всегда страстно стремилась она сама, — жизнь на планете: необозримые просторы, разнообразие, изобилие животных и растений.

— Все это было рассказано столько же для нее, сколько и для меня самого, — сказал Амос, откидываясь на спинку софы и поднимая к потолку лицо с закрытыми глазами. — Я говорил и представлял то, что мы можем никогда не увидеть вновь.

Чанна положила свою руку на его.

— Бетель будет освобожден и вновь станет прекрасным. Кольнари искорежили лишь поверхность, но не душу планеты.

— Да. Да, я верю… я должен верить в это. — Его пальцы сомкнулись вокруг ее: красивые руки с длинными пальцами, слегка покрытыми мозолями.

«От верховой езды», — подумала Чанна. От занятий спортом, о котором она прежде только читала. Симеон показывал ей голографии, и езда на лошадях показалась ей более опасной и возбуждающей, чем пилотирование мини-буксира.

— Да, когда враг будет изгнан, раны и все остальные последствия будут вылечены. Нам самим надо измениться, мы должны измениться. И больше, чем я думал или желал этого. А ведь прежде я был бунтующим юнцом, радикалом, разрушающим все традиции, — так меня называли. — Он повернул голову к ней. — Грандиозность задач, которые ждут меня впереди, ошеломляет, они просто пугают меня. Но все же с чьей-то помощью…

«Ой, как замечательно, — подумала Чанна — Потерпевший неудачу принц с прекрасной экзотической планеты ищет помощника/компаньона/любовницу для помощи в спасении/реконструкции. Требуется умный деятельный менеджер с развитым чувством ответственности. Обращаться к Амосу бен Сьерра-Нуэве».

— И каковы же ваши расценки? Ты искушаешь меня, сатана?

Амос спокойно сел рядом с ней и положил коробочку Джоат к ней на колени. Его взгляд был совершенно однозначным. Чанна открыла коробочку, и они оба вынули проводок с кристаллами на вершине. Они посмотрели на коробочку с одинаковыми лукавыми улыбками и сомкнули два конца провода.

Амос нагнулся над ней. Они поцеловались, она провела рукой по его темным волосам.

— Как хорошо, когда тебе никто не мешает, — хрипло сказал он.

— Да, — согласись она, — это просто прекрасно. — «К тому же это расширяет пространство, — подумала она. — Словно ты сбегаешь из школы».

Симеон видел, как двери Чанны открылись и закрылись, хотя никто не появился возле них. Он с трудом подавил в себе обиду и негодование. Он же говорил им, что выключит сенсоры, если они попросят его об этом. Но нет, они попросту исчезли без единого слова, заставив и его замолчать…

«Куда же катится мир? — раздраженно подумал он. — Кроме того, в присутствии ребенка».

Ребенка, который преподнес ему дьявольское изобретение, с которым он не может справиться. На рефлекторном уровне Симеон решил, что это сравнение до ужаса верно. Он старался изо всех сил, но его внимание словно зациклилось на ужасающих пробелах в его записях. Он уже привык знать все, что происходит на станции. Изобретенная Джоат раньше акустическая аппаратура и прочие штучки, отвлекающие его внимание, гораздо меньше раздражали его, чем последняя техническая новинка.

— Этот ребенок наверняка был рожден с золотыми руками или со встроенными в них микроскопическими орудиями, — пробормотал он. А как теперь он сможет помешать этим прутикам функционировать? Джоат в конце концов бросила ему вызов. Возможно, она и гений, но Симеон — капсульник, а этим все сказано.

«И к тому же я могу оказать сопротивление, поняв суть этого чуда техники », — с удовольствием подумал он. Иногда единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему…

«Я просто не могу поверить в это», — сказал он самому себе через пятнадцать минут. Оборудование, сделанное лучшими умами Центральных миров, спасовало перед изобретением его двенадцатилетнего ребенка! Что подтверждало уже давно зародившуюся у него мысль по поводу интеллекта тех, кто преклонялся перед бюрократией Центральных миров. Самого Симеона уже давно преследовала навязчивая идея о том, что коллективы конструкторов продолжали только совещаться. А теперь ему самому придется принять этот вызов.

Чанна выгнула спину под весом Амоса, ее руки ласкали нежную шелковистую кожу его спины. Он поцеловал ее шею, она счастливо вздохнула, уже готовая…

— О, Ча-а-ан-на-а, я тебя ви-и-и-и-жу.

— Уф, вот тебе на!

Амос отнял лицо от изгиба ее шеи, чтобы посмотреть на нее. Смесь чувственности и озадаченности на его лице выглядела ужасно глупо, если не сказать отвратительно.

Симеон смеялся.

«О, это просто кошмар», — подумала Чанна. Хотя с той точки, где находился Симеон в тот миг, было невозможно рассмотреть, что происходит. Она рассмеялась одновременно от ярости и собственного бессилия. Амос даже подскочил от ее смеха. Выражение его лица стало каким-то страдальческим, отчего она полностью потеряла контроль над собой.