Юрий Петухов - САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ (сборник)

На руку опустилось что-то белое, мятое, чистое. Сергей сжал пальцы, поднес тряпицу к лицу, долго оттирался, отдирая корочки засохшей крови, расчесывая пятерней волосы. Особенно трудно было прочистить глаза — бормотушно-кровяная смесь въелась в кожу, слиплась, каждое движение причиняло боль.

И все-таки Сергей ответил:

— Я с Земли!

Существо, оказавшееся маленьким сморщенным старичком в драном зипунишке и валенках, разгладило десяток седых волосков на подбородке и верхней губе, вздохнуло тяжко.

— Оно и видать, умом тронулся! С земли вон — червяк али крот какой… а ты, паря, из-под земли! Ну да ладноть! Не хочешь сказывать, не надо!

Сергей все понял. Он на Земле, а значит, и говорить, будто с Земли, здесь глупо, за чокнутого сочтут. Хотя пускай принимают, главное, его выбросило не куда-нибудь, а сюда, на родимую Землю, а уж на ней-то он не пропадет!

— Меня зовут Сергей, — представился он.

— Серенька, стало быть? Та-ак! — обрадовался старик. — А мене все Кулехой кличут. Вот и ты зови запросто — дед Кулеха.

Сергей усмехнулся. Надо было понемногу выведывать у деда Кулехи про все. Но и сплоховать он боялся.

— Хороший подвальчик, — процедил сквозь сжатые зубы.

— Подпол знатный! — согласился дед Кулеха.

— Тут ведь выход где-то был, запамятовал, а то и два целых выхода, — попробовал закинуть удочку Сергей.

— Ишь ты какой, запамятовал он! — с готовностью отозвался старик. — Вот придуть вскорости стрелялыпики-то наши, они те живо напомнят! И-эх, паря! Нету нам выхода, обложены мы хужей волков! Иль и вправду ты про все позабыл?!

— Про что про все? — переспросил Сергей.

Дед сдвинул ушанку набекрень, почесал затылок.

— А как спымали тебя, контру, как расстреливали тута, как сам сунулся в дыру — ниче не упомнишь, что ль?!

— Расстреливали? — удивился Сергей. — Впрочем, да, было!

Ему вспомнилась сцена на кухне, винтовочные дула, поднимающиеся на уровень его глаз, прищуренный взгляд черного. Его и на самом деле расстреливали, только вот не расстреляли.

— Ниче, — успокоил старик, будто читая мысли, — придуть и дострелют! В етом ты, паря, не сумлевайся.

— А чего ж делать?

— Прятатьси, вот чего! — многозначительно сообщил дед Кулеха. — У нас с тобой, паря, другого путя нетути!

Сергей начинал смутно представлять обстановку. Да, они в подвале, там, наверху, их стражи — кто, выяснится позже, главное, опять он узник! опять с ним могут — вытворять, что вздумается палачам-мучителям! Ну что за круговерть такая! Что за проклятый «замкнутый цикл»! Хоть бы зеленый, падла, высунулся из какой-нибудь щели!

Но зеленый ниоткуда не высовывался. Похоже, ему и впрямь надоело опекать грубого и бестолкового землянина, отраженное существо… А может, он и виною всему?! Сергей не знал. Ему почему-то вдруг вспомнилось, что в том самом списке оставалась еще одна фамилия в квадратике, последняя. Но что это была за фамилия? Кому она принадлежала?! Память не давала ответа. Он перестал слушать надоедливого старика, забыл о своих теперешних болях и горестях, отрешился. Загадка завладела им, да так завладела, что помьтслилось — ежели удастся ее разгадать, узнать ту последнюю фамилию, так все и разрешится самым лучшим образом! Сергей помнил, как он собственной рукой ее вписывал на лист, помнил, как обводил жирной линией, как квадратик этот вычерчивал… но большего не всплывало.

— Ты че, оглох, паря? — дед Кулеха ткнул его кулачком в бок. — Иль опять помирать вздумал?!

Сергей улыбнулся старику машинально. В мозгу бешено наколачивало: кто он?! кто?! кто?! Пришлось заново перебирать всех друзей и знакомых, сослуживцев и однокашников — каждая фамилия укладывалась в отведенный для нее квадратик. Но последний оставался пустым!

И в тот момент, когда раздражение начало захлестывать его черной едкой волной, вдруг просверкнул странный ответ: а фамилия-то твоя собственная! ты по инерции, машинально ее вписал, а потом и забыл, так и осталось. Нет! Не может быть! Сергей отмахнулся от нелепой страшной мысли. Там должен был быть кто-то совсем другой, только не он, точно не он!

— Ты, паря, потише граблями-та размахивай! — проскрипело на ухо.

— Простите, — буркнул Сергей. Он вовсе не хотел ссориться с товарищем по несчастью. Наоборот, надо было использовать его на полную катушку, выжать все полезное, нужное. И Сергей отбросил посторонние мысли.

— Значит, они приводят расстреливать заключенных по ночам и большими партиями? — переспросил он.

— Точнехонько! — поддакнул старик.

— И назад уже никого не уводят из приговоренных?

— Да чтой-то не было такого случаю!

— Это хреново! — выдал Сергей.

— А как же, еще как хреново! — вздохнул дед Кулеха.

— И нигде ни единой лазейки, ни дырочки наружу?

— Как есть — нигде нету! — путанно ответил дед.

— Чего ж теперь, помирать нам, что ли? — не сдавался Сергей.

— То-то и дело, что помирать! Куды ж ишо!

Такая перспектива не устраивала Сергея. Даже после всех пережитых ужасов, после всего, что обрушилось на него в последние месяцы, он хотел жить! Вопреки всему! Назло всем!

— А чего вообще-то народ губят? — спросил он с тоской.

— Не народ, — пояснил старик с расстановкой, — гидру выводят, подчистую!

— Какую еще гидру?!

— Это ты у них, паря, спросишь. Сказано — гидру, значит, гидру — как класс! То исть, по нашему разумению, до двенадцатого колена! Жил при царе-кровопивце — становиться к стенке! И без разговоров! Ето чтоб с проклятым прошлым — раз и навсегда! Да ты не горюй, у их работенки ишо лет на сто вперед! У нас ведь, почитай, все православные при царе-то батюшке жили, а чего ж не жить-то, помирать им, что ль, надо было! Жили ишо как! В етой чумной Америке лет через двести так жить-то будут!

— Ладно, ясно! — оборвал старика Сергей. Он не любил, когда лезли в политику. Стреляют, значит, так надо, значит, и следует стрелять — душу-то все одно не расстреляешь, будь ты хоть палачом с двадцатью орденами, будь хоть по уши в крови — ты ручонки-то свои обагрил, тело искорежил, бросил в яму, а Душа она сверху на тебя глядит и болезнует за тебя, ибо ей — вечная жизнь, а тебе — яма зловонная со всеми твоими орденами и регалиями, со всеми кожанками и маузерами, со звездами и прочей мишурой.

— Ясно тебе, охломону! — недовольно проворчал дед Кулеха. — Тоды сам и предлогай, чего делать-то!

Сергей думал не слишком долго — какой-никакой, а опыт у него был — из дешевеньких фильмов и книжек с детективными сюжетами — и потому он ответил твердо:

— Вот дождемся ночи, приложим кого-нибудь из охраны, переоденемся в ихнее и вылезем!

Дед Кулеха поглядел на него с состраданием, как на больных глядят. И ничего не сказал.

Сергей сообразил, что сморозил глупость. Но ничего более путного в башку не лезло.