Павел Корнев - Мир фантастики 2010. Зона высадки

— К тебе, Бармадон, невозможно привыкнуть. Ты — нечто такое, что начисто опровергает здравый смысл и физические законы. Ты просто не можешь существовать.

— А я и не существую, я просто есть.

— Ничего, Бармадончик, — ласково сказала Анна. — Папа привыкнет. Правда, папа?

— Постараюсь, — пообещал Дин и осторожно вытащил свою руку из Бармадона. — Тебе не больно?

— У нас нет боли. Но иногда я себя плохо чувствую, когда переберу энергии или сильно недоберу. Тогда мне ничего не хочется.

— Послушай, Бармадон, — сказал Дин. — Чтобы тебе помочь, я должен хоть как-то представлять, что ты такое. Попробуй рассказать.

— Ты все равно не поймешь. У вас нет таких слов, какие мне нужны.

— Я расскажу, — вдруг решительно сказала Анна. — Они зовут себя Ич или Иче. Их очень мало. Они слабые и часто гибнут. Правильно, Бармадон?

— Правильно. Только мы не гибнем, мы — исчезаем. Особенно легко исчезнуть, пока ты делишься или сразу после этого. В это время нужно много энергии, а ее не стало. Раньше на планете было тепло, и жила цивилизация Иче. Вся планета была покрыта нами, а теперь остались только отдельные островки, и между ними нет общения. Возможно, те двадцать три Иче, что живут в лесу, — это последние на планете.

— Ты говоришь о цивилизации, — задумчиво сказал Дин. — Но разве может быть цивилизация, которая ничего не создала?

— Ты считаешь, что цивилизация может создать только материальное, но мы сами нематериальны, потому и создаем то, что нельзя ни увидеть, ни пощупать.

— Что, например?

— У вас это называется музыкой, звуком, мелодией. Если ты выйдешь без скафандра в лес за куполом, то ты не увидишь ни одного Иче, но, возможно, услышишь их.

— Бармадончик, — попросила Анна. — Исполни что-нибудь, для папы. Ну, пожалуйста.

— Хорошо. Сейчас.

Дин с изумлением смотрел на Иче. Бармадон заметно уменьшился, потом внезапно стал больше, и в воздухе разлился тонкий переливчатый звук. Он колебался, то нарастал, то ослабевал. И сколько непонятной скорби, готовности к самопожертвованию и в то же время такая жажда жизни слышалась в этом заполнявшем все вокруг звуке, что Дин почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Взглянув на дочь, он увидел слезы, медленно катившиеся по ее ставшему вдруг не по-детски серьезным лицу. И вдруг Анна тоже запела, без слов, одним голосом вплетая в чужую мелодию свою хрупкую партию. Но вот ее голос окреп, он отделился на какомто томительном, звенящем звуке от основного русла и вдруг посыпался светлыми и ликующими водопадами. У Дина свело губы. Он почувствовал, что не может сдержаться, из него тоже рвутся непонятные, упоительно-прекрасные звуки, он приготовился вступить, но мелодия уже кончилась. Тишина на какое-то время оглушила его.

— Папа, ты плачешь, — блаженно пробормотала девочка и торопливо начала отирать собственные слезы.

— Мне плохо, — предупредил Бармадон. — Я истратило много энергии. Меня надо покормить.

— Включить свет? — с готовностью спросила Анна.

— Лучше бы грелку. Это быстрее и вкуснее.

Девочка вздохнула.

— Грелку забрала мама.

— Сейчас принесу, — раздался в дверях спокойный голос.

Вздрогнув, отец и дочь повернулись на голос. В дверях стояла Джулия.

Пока Бармадон молча наслаждался теплом грелки, Дин рассказывал жене все то, что только что узнал.

— Надо разрушить купол, — решительно сказала жена, ласково поглаживая ставший очень большим живот.

— Ты думаешь? — с сомнением проговорил Дин.

— Тут и думать не о чем. Я не смогу спокойно родить, если буду знать, что где-то в нескольких шагах от меня погибает живое существо, которому я могу помочь, но не хочу. Ведь им и надо-то только света и тепла. Сделаем для них что-то вроде инкубатора с зеркальными стенками и большими раскаленными лампами.

— А если они начнут хулиганить? Дерзить и ссорить нас друг с другом? Им это по силам.

Она задумалась.

— Если они не будут вести себя прилично, мы покинем планету. Их всех надо об этом предупредить. Вот и все.

— Правильно, — поддержала ее Анна. — Они очень послушные, когда для них делаешь добро.

— А с тобой я, между прочим, еще собираюсь поговорить. И очень строго, — сказала мать и, тяжело поднявшись, пошла к двери. — Спать-то собираетесь? Полуночники.

Когда на Л-412 опустился звездолет, весь экипаж с изумлением приник к иллюминаторам. Прозрачного купола не было. Дом стоял совершенно открыто, и по ступеням крыльца сбегала девочка.

— Наши подопытные кролики прижились, — удовлетворенно сказал биолог Стив. — Этого и следовало ожидать. Я всегда утверждал, что Л-412 пригодна для проживания.

И он смело шагнул к люку, даже не взглянув на приготовленные скафандры.

— Откройте, — распорядился он. — Мне пора идти.

Командир корабля был так изумлен увиденным, что, забыв инструкцию, выпустил трап и открыл люк. Стив, весело насвистывая, двинулся через лес лишайников к едва видневшемуся вдали дому.

— Прелестный мотив, — услышал он чей-то голос и замер на середине мелодии.

— Да, — подтвердил другой голос. — Особенно вот это место…

Стив услышал собственный свист.

— Из него будет толк, — вновь сказал первый голос.

— Посмотрим… — усомнился еще кто-то.

Стив потряс головой. Голоса пропали. Стив сделал еще несколько шагов и услышал:

— Быстрее, за мной. Там должно быть вкуснейшее излучение. Мне прошлый раз досталось совсем чуть-чуть, так я до сих пор жалею, что опоздало.

Стив затравленно огляделся кругом, но никого не было, и голоса стихли. Стив двинулся к дому.

— Интересно, что у него вкуснее всего? — задумчиво проговорил первый голос.

— Узнаем, — убежденно сказал второй.

Стив испуганно присел, но тут же опомнился и бросился бежать.

Только подбегая к дому, он сообразил, что совершил глупость. Бежать надо было к звездолету. Но сил уже не было. Задыхаясь и обливаясь потом, он рванул дверь дома и тут же захлопнул ее за собой. Стараясь не шуметь, он приоткрыл ближайшую дверь и обмер. На полу, на расстеленном одеяле, лежал грудной младенец, а в воздухе слышался негромкий разговор.

— Кажется, он опять мокрый. Зови Джулию.

— Само зови. Я сегодня слабое, утром в инкубатор не попало. Ой! Здесь новый человек, и он волнуется. Просто объедение.

Очнулся Стив на диване. Джулия круговыми движениями водила у него под носом ваткой с нашатырем.

— Где я? — с трудом пробормотал Стив.

— На Л-412,— дружно ответило сразу несколько голосов.

Стив застонал и вновь закрыл глаза.

— Замолчите, — строго сказала Джулия. — Дайте ему в себя прийти.

За столом Джулия, Дин и Анна, перебивая друг друга, рассказывали Стиву и экипажу кораблязвездолета о том, что на Л-412 произошло за год.