Павел Корнев - Мир фантастики 2010. Зона высадки

Упрезидента Феофании была теория. То есть теория была у спецов, но как это часто бывает, будучи услышанной президентом, теория поменяла хозяина. Она была простой и понятной. Настолько, чтобы в неё можно было поверить. Спецы предположили, что панцирники очень сильные эмпаты 6 6 Керн (в геологии) — столб плотной горной породы, сохраняющий ее слоистую структуру. Отбирается при бурении породы полой стальной трубой с целью исследования недр. .

Панцирники чувствовали чужие эмоции. И, что нормально для эмпатов, не отличались сдержанностью.

Можно вообще не моргать. Можно заморозить мимические мышцы. Но нельзя не ужаснуться при виде панцирника. И панцирники чувствовали этот ужас. И отвечали. Примерно так мог бы ответить опарыш, прочувствовав гамму чувств барышни, только что обнаружившей личинку у себя в супе. По счастью, у опарышей нет космического флота.

Теория хорошая. Жаль, на практике теория буксовала.

Президент начал с местного общества любителей животных. Я видел фотографии местной фауны. Я понимал президента: такое нельзя защищать, если только по какой-то странной прихоти — не полюбить.

Делегация встречала флот панцирников на дальних подступах системы. Недолго встречала, секунд пятнадцать. Вероятно, именно столько понадобилось, чтобы панцирники поздоровались и уничтожили делегацию. С корабля велась трансляция, так что мы точно знаем, что панцирники поздоровались.

Потом опыт поставили на поклонниках местного культа. С учетом того, что их верховное божество сильно смахивало на черепаху, и местное писание велело его любить сильнее жизни — можно было на что-то надеяться. Но не нужно было. Служители культа сплоховали. Вероятно, они больше боялись, чем любили… В религиях так бывает.

Делегацию политиков собирали долго, набралось два человека. В это время нормальные политики уже были довольно далеко от родной планеты. Не знаю, почему президент Феофании решил, что политик в состоянии кого-то полюбить. Разве что в ванной перед зеркалом. Политики продержались не дольше остальных.

У меня был свой план. Не такой красивый, как теория президента, но все же. Теперь уже неработающий, но был.

Когда на подлете к системе я обнаружил, что меня никто не встречает… то есть не встречают представители клиента — панцирники были уже тут как тут — я решил, что аванс все же получен, а значит, нужно хотя бы попытаться его отработать.

Я не верил в теории, но у меня был план. Мне казалось — простой и безопасный.

Обычно панцирники вступали в контакт в пределах поражения своим оружием. План был простой — вступить в контакт и тут же оторваться от преследования. Мне казалось, что если бы удалось чуть-чуть дольше пообщаться с панцирниками — могло бы что-то получиться. Мой корабль был действительно очень быстрым. Недолго.

Вероятно, предел поражения оружия панцирников был больше, чем расстояние, которое им нужно было для контакта. Я не успел ничего сказать.

Простые планы часто бывают не лучше хороших теорий. Мы с президентом ошиблись. Только он далеко и в безопасности, а я падал на его родную планету.

С другой стороны, я видел панцирника, он со мной поздоровался — и все еще жив. Нас таких мало. Скоро снова не останется ни одного.

Мешало время. Я чувствовал, что оно вытекает и уже не вернется обратно. Женщине, которая была со мной, — было неважно, сколько минут до рассвета, она любила меня так, что этого должно было хватить на двоих. У Кэрэн очень маленький лоб. Вероятно, чтобы любить, мозг не нужен.

Тьма за окном уже потеряла силу, когда панцирники напомнили о себе. Пока что это был только звук — рев двигателей штурмовиков. Скоро нам покажут картинку.

Я разбудил Кэрэн. Я заставил собрать её всех подруг. Это было не трудно — у меня все еще было денег больше, чем я успею потратить. Мы поднялись на крышу. Нас было одиннадцать — девять женщин, я и махровое полотенце.

Мы смотрели в небо. Это редко когда взрослые мужчины и женщины смотрят в небо. Это почти никогда, чтобы смотрели так.

На Феофании очень красивые облака, наверное, из-за того, что небо здесь низкое и темное, почти фиолетовое. Солнце еще не включилось на полную катушку, и можно было любоваться сразу и облаками, и звездами. Не худший вариант. Одна из звезд погасла, потом еще одна — небольшой катер панцирника летел к нам — темный на темном фоне.

Я отвернулся. Я решил смотреть в тот край неба, который еще не испорчен панцирниками. По моим расчетам ждать осталось недолго. Недолго все тянулось и тянулось. Небо светлело, звезды гасли, я все ждал, когда же вся жизнь пронесется перед глазами? Не проносилась.

Поворачивать голову было трудно, страшно — вот увижу чего там и…

Катер панцирника висел метрах в трех над нами. Мне не рассказывали, что они делают свои корабли прозрачными — я мог рассмотреть врага во всех деталях. Просто некому было. До сих пор мне доводилось видеть панцирников только на экране. Вид снизу вверх был не лучше. Ложноножки копошились, переплетаясь друг с другом, все это происходило в чем-то очень похожем на гной — жидкое, неприятное, вязкое, зеленое. Я уже никогда не полюблю цвет молодой травы.

Я не сразу понял, что не так. Мы были живы, и я больше не слышал рева. Девять женщин замерли на крыше. Девять женщин смотрели на панцирника… Любовь сочилась от крыши к панцирнику и дальше — до самых звезд…

Они были прекрасны. Чтобы заслужить такой взгляд, большинство мужчин нормальных готовы жертвовать литры крови, килограммы мяса. Девять обнаженных женщин на бетонной крыше — почти не касаясь ногами, вытянулись вперед и вверх — туда, где завис кораблик панцирника.

Его голос был мягким, бархатным, низким для женского и высоким для мужского. Так не говорят, так в унисон может петь хор… Панцирник заговорил:

— Приветствуем вас, объединяющие души!

Яждал. Я все еще ждал, когда кораблик ушел за линию горизонта. Было странно — мне нравилось дышать. Никогда не думал, что это так приятно. Кэрэн уже довольно долго тормошила меня за плечо. Кэрэн что-то говорила. Где-то через вечность я наконец понял, что именно. Кэрэн предлагала мне скидку, если я останусь с ней на еще одну ночь.

Панцирники бросили начатое дело и исчезли. Через неделю на планету вернулся президент и правительство. Через две они меня нашли. Вовремя. Одних лишь денег было недостаточно, чтобы выбраться отсюда, но хватило бы еще надолго, чтобы ни в чем не отказывать себе здесь. Я уже стал подумывать о покупке небольшой развалины рядом с пивной. И это меня пугало.

Я получил из рук президента новый коммуникатор и даже какой-то орден. Что меня порадовало больше — это билет на «шаттл», который должен был меня забрать с Феофании.