Татьяна Апраксина - Черный Истребитель

– А ты-то сама, чудо, кто будешь?

– Так нечестно! Я первая спросила! - возмутилась Танька, чувствуя, что язык слегка заплетается, а в теле образуется приятная легкость.

– Я - Герцог Альба. Он - Маршал.

Продолжения в виде данных мамой с папой имен не последовало, но Таньке было не привыкать. Те из ее приятелей, что тусовались в «Трубе», именовали себя еще похлеще. Тут хоть язык не свернешь в попытках выговорить.

– Танька. В смысле, Татьяна, но - Танька.

– Москвичка?

– Угхм… - согласилась Танька, допивая бутылку залпом.

Дальше было еще вино - много вина, потом, кажется, водка, которую принесли какие-то знакомые Герцога и Маршала. Их, знакомых, было большое количество, и все они обращали мало внимания на Таньку, маячившую между парнями. Наличествовали какие-то горе-гитаристы, оравшие не вполне музыкально, но компенсировавшие недостаток слуха и голоса избытком самоуверенности. Еще была разбитая почти под ее ногами пивная бутылка - грозно повернувшийся в ту сторону, откуда она прилетела, Герцог никого не засек среди толпы. Милицейский патруль, в неласковых выражениях требующий от отдельных товарищей и групп товарищей убираться отсюда подальше. Шум, гам, и прочий стандартный набор веселья в «Трубе». Чем больше Танька пила - бутылки методично вкладывал ей в руки Герцог, - тем более нормальным казалось ей происходящее…

Проснулась Танька непонятно где. Голова ее, вновь болящая, но на этот раз по вполне понятным и устранимым причинам, помещалась на коленях Герцога, то, что от пояса и ниже - на чем-то сидело. И все это, включая Маршала по левую руку от нее, куда-то ехало. Подозрительно походя на автобус.

– Э-э-э-э-это где я? - шкрябая сухим языком по еще более сухому небу, спросила Танька.

Герцог слегка склонил голову, и Танька заметила спускающиеся от его ушей тонкие проводки наушников. Танька резко села, толкнув локтем Маршала, но тот спал нетрезвым сном и не проснулся.

«"Уши»-то сними!» - жестами показала Танька, заодно разглядывая Герцога. Резкие скулы, короткий прямой нос, мощный подбородок. Хорошее, правильное, не сильно обремененное интеллектом мужское лицо. Только глаза ему не соответствовали - какие-то… «прозрачно-дикие», изобрела определение Танька. Серые, льдистые и очень, очень странные.

Герцог полез под бушлат, отключая звук в наушниках.

– Это где же я? - еще раз спросила Танька.

Герцог удивленно приподнял брови. Проснулся Маршал, вскинулся - как будто и не спал только что.

– Где-где… в автобусе.

Танька еще раз огляделась. Ну да, вертолетом или поездом это не было. Но и городским автобусом - тоже. Тетки с баулами, битком забитые тюками и сумками полки и проходы, сонные, мятые лица.

– В каком автобусе, блин?!

– Да-а-а… амнезия алкогольная… - подал голос Маршал.

Герцог задумчиво посмотрел на Таньку.

– Опять за рыбу деньги… В автобусе. Междугородном. Москва-Кострома. Не вспоминается?

– Кострома? - Танька поперхнулась. - Какая Кострома… зачем? - в сердце нехорошо екнуло.

– Да мы только до Ростова, не волнуйся. Что, правда, ничего не помнишь?

– «Я всегда, когда напьюсь, головой о стенку бьюсь…» - задумчиво процитировала Танька любимое из Дивова.

– «То ли вредно мне спиртное, то ли это возрастное…» - откликнулся немедленно Герцог. - В гости едешь.

– А это… муж… работа… экзамен?!

Герцог и Маршал одновременно хихикнули - весьма пакостно, надо заметить.

– Ну… мужу ты позвонила. А что сказала про свою работу и свою учебу - я тебе потом повторю. Если захочешь.

Танька вполне себе представляла, что она может сказать. Но одно дело - сказать. Другое - наплевать и на то, и на другое… А вот звонок…

– И… что я сказала?! - в панике спросила Танька.

– Не имею привычки подслушивать чужие разговоры, - подмигнул ей Герцог.

Танька обреченно вздохнула и вновь улеглась к нему на коленки, размышляя перед сном. Муж был уже давно - год - как нелюбимый и ненужный. Некоторая польза в виде социального статуса и зарплаты от него, конечно же, была. Хотя, в общем, Таньке было плевать и на первое, и на второе. Но ссориться с мужем она опасалась - тот легко переходил на нытье и не успокаивался часами. Думая о том, каких еще странностей можно ожидать от себя и окружающего мира, Танька заснула и спала до самого Ростова сном без сновидений.

От вокзала до дома путь вел, так загадочно петляя, что первым впечатлением Таньки было - город, состоящий из одной, но длинной улицы. С одно-двухэтажными домами. Где-то на горизонте маячил ростовский Кремль. Танька услышала колокольный звон, и скривилась, потирая виски, в которых что-то нехорошо аукнулось.

Герцог вопросительно приподнял брови.

– Благодать… - мрачно произнесла Танька. - Полные уши благодати…

– Столярова, значит, почитываем… ну-ну… - непонятно высказался Герцог.

Дом, в котором проживал Герцог - Танька уже разобралась, что Маршал москвич, и тоже едет в гости - оказался весьма странным. По московским меркам. Это был здоровенный деревянный одноэтажный дом с участком, комнат на шесть, однако внутри обнаружились не только коммунальные удобства, но еще и батареи, телефон, и, что наповал убило Таньку, «выделенка». К «выделенке» был подключен относительно новый компьютер, вокруг которого валялось множество различных девайсов.

– Красиво живешь…

В доме царил легкий бардак серии «все под рукой». Сначала Танька решила, что они в доме одни, но, выходя из ванной в старом невероятных размеров махровом полотенце, столкнулась с женщиной лет пятидесяти. Та посмотрела на Таньку равнодушно, кивнула головой в ответ на слегка ошарашенное «здрасте!» и удалилась куда-то в глубь дома.

Из ванной Танька направилась в сад, идти в сари из полотенца в комнату к парням ей не хотелось. В саду все было симпатично - запущенно и тенисто. Обнаружив полуодичалый крыжовник, Танька облюбовала куст с ягодами покислее и принялась его общипывать, периодически потряхивая волосами.

Сзади кто-то обнаружился, но Танька не стала оглядываться, кожей спины угадывая Герцога.

– Жрешь? - ласково осведомился он.

– Угу! - ответила с набитым ртом Танька.

– Кислятина же…

– Так в том и кайф, что кислятина…

Герцог уселся рядом на корточки и задумчиво отщипнул пару ягод.

– Кстати, - вспомнила Танька, - там женщина в доме… она тебе кто?

Герцог самую малость закаменел в лице.

– Она мне… Алла Николаевна. Племянница первого мужа бабушки.

– Хитро-о… - протянула Танька, рассчитывая на продолжение.

– Если бы не она, меня сдали бы в детдом, когда погибли родители. Впрочем, может, оно и к лучшему… - уставился в пастельное северное небо Герцог.

– А чем в детдоме лучше?

– В детдоме труднее попасться на глаза психиатру.