Татьяна Апраксина - Цена Рассвета

Промотав первые страницы досье, Фархад начал просматривать куда более важные, чем выдержки из биографии, материалы. Сведения от агента были получены три года назад по счету Вольны, потом деятельность его трагически прервалась, как и полусотни других агентов, но свою последнюю работу он выполнил на совесть. Специалист высокого уровня обработал терабайты информации и составил очень детальный психологический портрет Арьи Кантор.

На некоторые моменты Фархад обратил особое внимание.

«Низкий уровень стрессоустойчивости. Возможны эмоциональные срывы. Высокий уровень невротизации. Реактивная депрессия в анамнезе. После трех лет комплексного лечения отмечена стойкая ремиссия… Дата совпадает с изменением семейного положения, что позволяет (?) предположить причину возникновения заболевания. Тип: тревожно-застревающий».

Фархад улыбнулся и облизнул губы. На блюдце лежала карамель, а на коленях у Фархада — куда более сладкая вкусная конфетка.

— Вам пора отправляться на стартовую площадку, — отвлек его от размышлений припершийся так не к месту Абри. — Охрана вас проводит. Я распорядился отправить курьера в вашу квартиру, так что не беспокойтесь о багаже. Вещи упакованы и догонят вас на спутнике.

— Должно быть, вы получили бездну удовольствия, копаясь в моем грязном белье, — подмигнул ему Фархад и замер, с наслаждением наблюдая смену выражений на лице жреца, изменения в его осанке.

Непонимание. Недоумение. Обида. Ярость. Гнев. Яростно сжатые кулаки. Побледневшие губы, беззвучно шепчущие слова молитвы. Деланное спокойствие. Бессилие.

— Желаю вам удачи, итто кайи Наби, — почти ровным голосом выговорил Абри.

Фархад снисходительно покивал. Пусть жрец — правая рука Мани-рану, ему придется снести эту выходку. Когда консультант вернется с подписанным вольнинцами договором, никто не посмеет упрекать его за злые шуточки и мелкие оскорбления. Абри будет долго и тщетно гадать, почему друг так поступил с ним, за что унизил. А если жрец решит пожаловаться Мани-рану… о, это будет действительно забавно, жаль, не удастся увидеть своими глазами.

Материалы по второму участнику переговоров итто кайи Наби получил уже по дороге на базу. Перекачал на компьютер, расшифровал пакет данных личным ключом. Еще не лучше. Должно быть, вольнинцы вовсе не настроены на конструктивное решение проблемы. Хотят протянуть время, планируют сговориться с загадочным Сообществом Прагма. Вполне в их духе, но Фархад не сомневался, что, стоит всей четверке оказаться лицом к лицу, как переговоры пойдут по выбранной им дорожке.

Намечалась большая игра. Лучшая из игр, затеянных Фархадом Наби.

Аларье Новак позвонили на второй, правительственный коммуникатор. Плоская черная коробочка, позволявшая пользоваться закрытой линией связи, оживала раз в год. Определитель на нем не работал, поскольку правительство применяло скользящий перебор номеров, и, нажимая кнопку приема, женщина не знала, кого именно услышит — очередного секретаря или персонально пана президента.

Она смутно надеялась, что звонит секретарь. Пана президента она ненавидела до зубовного скрежета, и каждый разговор, по ощущениям, стоил ей пары лет жизни. Лицом к лицу они встречались всего дважды, и каждый раз Аларье казалось, что президент Кантор стремится загнать ее в могилу. Каждая реплика втыкала осколок стекла под ребра, пыталась доковыряться до сердца.

Все дело было в первой фразе первой встречи. Тогда, пять лет назад, он поднялся в сопровождении целого десятка военных чином поменьше в квартиру Глора, развернул рыдающую Аларью к себе, приподнял ее подбородок рукой, затянутой в перчатку, и произнес фразу, которую женщина запомнила навсегда.

Аларья не умела прощать и не считала это недостатком.

Звонил глава дипломатического ведомства. Суть приказа — в течение часа собрать личные вещи и прибыть в Синюю Башню для инструктажа — была не менее оскорбительна, чем тон, которым руководитель совсем другого подразделения правительства обращался к правительственному консультанту по проблемам молодежи. Женщина попыталась возражать, но главный дипломат передал трубку кому-то из подчиненных, и Аларья узнала много нового и интересного. Что объявлено военное положение, что она мобилизована согласно положению в списке первого эшелона, и что в случае невыполнения приказа придется пообщаться с военным трибуналом.

— Что случилось-то? — изумилась она. — И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Личную почту надо регулярно читать. Хотя бы правительственную… — ответила неведомая стерва из дипломатов и отключилась.

Аларья просмотрела текстовые сообщения на коммуникаторе и обнаружила, что действительно ухитрилась пропустить сообщение. Мощность сигнала на браслете она давно свела к минимуму и банально проспала едва заметную оповещающую вибрацию. С планом «Рассвет над рекой», как некий штабной романтик зашифровал ситуацию встречи с иным разумом, она была ознакомлена года четыре назад и вместе со всеми присутствующими похихикала над названием, над ситуацией и над инструкциями. Сама идея казалась пошлым порождением фантазии перестраховщика, насмотревшегося дешевых космоопер.

Теперь, надо думать, кто-то перепил водки, и ему привиделись зеленые человечки. А потому Аларья должна бросать все дела, собирать вещи и отправляться невесть куда, невесть зачем. Не иначе как проводить для зеленых человечков экскурсии по достопримечательностям столицы? «Это памятник первым колонистам, это — памятник героям обороны планеты, это — мемориальный комплекс борцов с эпидемией мутировавшего гриппа, а это пан президент Кантор, памятник напрасным надеждам на преобразования…».

В Синей Башне ее обрадовали еще сильнее, сообщив, что отныне она является консультантом по межкультурным коммуникациям дипломатической миссии, которая будет вести переговоры с миссией Синрин. Инструктировал ее глава дипломатического ведомства. Его Аларья видела второй раз в жизни. Первый раз они пересеклись на расширенном заседании правительства и немедленно возненавидели друг друга. Аларья дипломата — за воинствующую самоуверенность в вопросах синринской культуры; дипломат Аларью — за нелицеприятное указание на количество ошибок в деятельности группы дипломатов, проваливших задание. После трехсотстраничного анализа допущенных промахов в правительстве стали прислушиваться к ее словам.

— Вы хотите сказать, что я — лучший специалист по этому вопросу?

— Нет, — с видимым удовольствием разочаровал ее дипломат. — Лучший специалист попал в аварию по дороге сюда. Вы — единственный свободный… гхм, специалист, если можно так выразиться.