Вернор Виндж - Война с "Миром"

Мейтленд назвал последнюю цель, и вспыхнула надпись:

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!

БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНО НАКРЫТИЕ ПУЗЫРЕМ.

ПРОДОЛЖАТЬ?

Гамильтон Эвери набирал на клавиатуре сложный код. Через несколько секунд он отдаст приказ, который уничтожит все живое на огромных территориях. После этого Мейтленд накроет командный пункт пузырем, и они попадут в будущее, где «Миру» ничто не будет угрожать.

Вероятно, только теперь Эвери заметил потрясение на лице Деллы.

— Я не чудовище, мисс Лу. Я никогда не применял больше силы, чем это было необходимо для сохранения Мира. После того как я запущу в действие операцию «Возрождение», мм спрячемся в пузырь, а потом наступит будущее, в котором Мир будет восстановлен. И хотя для нас пролетит всего лишь мгновение, уверяю, меня будут постоянно мучить угрызения совести из-за цены, которую пришлось заплатить. — Он показал на маленькую коробочку. — Я беру ответственность на себя.

Очень великодушно с твоей стороны!.. В голове Деллы мелькнула мысль о том, что типы вроде Деллы Лу и Гамильтона Эвери всегда заканчивали именно так — находили причини, которые оправдывали уничтожение всего того, что они, по их же собственным словам, защищали.

А может быть, и нет… Решение Деллы зрело вот уже несколько недель, с тех самых пор, как ей довелось узнать про «Возрождение». После разговора с Майком она не могла думать ни о чем другом. Делла оглядела комнату. Сейчас очень пригодился бы пистолет…

Она дотронулась до микрофона у губ и спокойно произнесла:

— Увидимся позже, Майк.

Неожиданно Эвери все понял, но было уже поздно. Правой рукой Делла отбросила от него красную коробочку и почти одновременно нанесла ребром левой ладони удар по горлу Мейтленда. Затем, наклонившись над безжизненным телом генерала, Делла Лу напечатала:

«Да».

Вили шагал через лужайку, глубоко засунув руки в карманы и опустив голову. Там, где трава потемнела и пожухла сильнее всего, после каждого его шага медленно поднималась вверх пыль. Новым обитателям домов было лень заниматься поливкой, а может, засорились трубы.

Война совсем не коснулась этой части Ливермора; проигравшие ретировались довольно мирно после того, как увидели, что вокруг их наиболее важных объектов выросли пузыри. Если не обращать внимания на высохшую траву, здесь было очень красиво, все здания оставались в прекрасном состоянии; когда вновь подключат электроэнергию, по сравнению с ними дворцы джонков в Лос-Анджелесе покажутся невзрачными лачугами. И почти все здесь — вертолеты, автомобили, особняки — может принадлежать ему.

Мне как всегда везет. Я получил все, о чем только мог меч-, тать.., и теряю людей, самых главных для меня людей… Пол решил выйти из игры. Это было разумно, и Вили не сердился на него, хотя и испытывал боль. Их встреча закончилась всего полчаса назад. Все стало ясно в тот момент, когда он увидел лицо Пола. Вили попытался не обращать внимания и начал говорить о том, что ему в тот момент казалось важным:

— Я только что встречался с докторами, которых мы привезли из Франции, Пол. Они сделали кучу каких-то анализов и сказали, что со мной все в порядке. — Вили пришлось согласиться на целую кучу неприятных тестов, куда более унизительных, чем осмотр в Скрипсе. Французские доктора не занимались бионаукой, просто они были лучшими врачами, которых терпел европейский Директор. — И они сказали, что я усваиваю пищу, как положено, и быстро расту. — Он ухмыльнулся. — Могу спорить, что со временем я перемахну метр семьдесят!

Пол откинулся на спинку кресла и улыбнулся Вили. Старик и сам прекрасно выглядел. Во время сражения он получил сотрясение мозга, и некоторое время врачи даже сомневались, что он выживет.

— Я очень рассчитывал, что так оно и будет. Ты проживешь здесь еще много лет, и благодаря этому мир станет лучше. И…

Несколько секунд они провели в смущенном молчании. Вили глядел по сторонам, пытаясь сделать вид, что ничего важного сказано не было. В распоряжение Нейсмита отдали кабинет какой-то большой шишки Мирной Власти. Из окон открывался прекрасный вид на южные горы, однако здесь все было скромнее, чем в других кабинетах, словно с самого начала предполагалось, что его займет Пол Нейсмит. Вот только напротив письменного стола выделялся более темный прямоугольник — на этом месте раньше висела какая-то картина. Интересно какая, подумал Вили.

— Странно, — заговорил наконец Нейсмит. — Я думал, что искупил свою вину — ведь именно я, сам того не подозревая, дал им в руки генератор пузырей. Теперь мне удалось добиться исполнения всего, о чем я мечтал после того, как Власть погубила наш мир… И все же. Вили, я собираюсь выйти из игры — по меньшей мере на пятьдесят лет.

— Пол! Почему? — Вили стало невыносимо грустно, и в его голосе прозвучала боль.

— На то есть много причин. Достаточно серьезных причин, Вили. — Нейсмит наклонился над столом. — Я очень стар. Мне кажется, моему примеру последуют многие пожилые люди. Мы знаем, что ученые из лаборатории в Скрипсе, которые сейчас находятся в стасисе, смогут нам помочь.

— Но есть и другие! Не может быть, чтобы больше никто не раскрыл этот секрет.

— Возможно. Ученые, занимавшиеся бионаукой, не слишком торопятся выходить из подполья. Они не уверены, что человечество готово простить их

— даже теперь, когда прошло несколько десятилетий после окончания последней эпидемии.

— Останьтесь, подождите немного! — Вили отчаянно пытался придумать причину, которая могла бы убедить Пола. — Если вы уйдете, то никогда больше не увидите Эллисон. Я думал…

— Ты думал, что я любил Эллисон и что моя ненависть к Власти связана с этой потерей. — Голос Пола стал совсем тихим. — Ты прав. Вили, но никогда не говори ей! То, что она до сих пор жива и выглядит именно так, как в моих воспоминаниях, самое настоящее чудо, о котором я и мечтать не мог. Однако именно из-за нее я хочу уйти, и как можно быстрее. Мне больно каждый день видеть ее; она хорошо относится ко мне, но я для нее незнакомец. Человек, которого она знала, умер, в ее глазах я вижу лишь жалость. Я должен бежать от этого.

Он замолчал.

— И еще одно… Вили, « думаю о Джилл. Потерял ли я ту, что и в самом деле была моей? Когда, я приходил в себя после сотрясения мозга, меня преследовали совершенно безумные сны. В них Джилл отчаянно пыталась вернуть меня к жизни. Она казалось такой же реальной, как и все остальные.., и гораздо более заботливой. Но программа не может быть разумной; мы еще очень далеки от столь мощных систем. Никто не жертвовал ради нас жизнью…

Выражение глаз Пола превращали его последнюю фразу в вопрос.

Этот вопрос занимал и Вили — с того самого момента, как Джилл заставила его выскочить из вездехода. Он хорошо знал Джилл, почти девять месяцев пользовался ее программами. Ее проекция сидела рядом с ним, когда он болел; она научила его симбиотическому программированию. Вили всегда считал Джилл своим близким другом. Теперь он пытался представить себе, какие чувства связывали с ней Пола. Он вспомнил истерическую реакцию Джилл, когда Пол был ранен — она исчезла из сети на несколько долгих минут и вернулась в самую последнюю секунду, чтобы спасти Вили. Джилл была сложной программой, настолько сложной, что все попытки ее продублировать обречены на неудачу; часть ее «личности» сформирована в результате долгого общения с Полом.