Кеннет Балмер - Планета кочующих городов

— Боюсь, Эр занят более, чем мы рассчитывали. Дело, знаете ли, движется вперед.

— Так он не сможет меня принять?

Уормлей развел мощными руками:

— Вы знаете, как обстоят дела. Я еще раз поговорю с ним. Он будет доволен. Может, вскоре мы сможем устроить другую встречу. — И Уормлей встал, массивный, как монумент: — Ну, извините меня; видите, сколько здесь… — он указал на стол, заваленный бумагами, компьютерными распечатками и заезженными кассетами.

— Понимаю, понимаю, — Марсден встал, пожал руку хозяину и вышел.

«И это все?» — спросил он себя за дверью.

В коридоре Дуглас прошел мимо бедно одетой пары — лица мужчины и женщины, склоненные друг к другу, были отмечены печатью тревоги. Он услышал слова мужчины:

— …в зоне кончилась, а никаких признаков передвижки еще нет.

Женщина начала было:

— Эр будет составлять квоты… — но осеклась, увидев проходящего мимо Марсдена.

Оба искоса смотрели на него, пока он не удалился на достаточное расстояние. Звук его шагов по мраморному полу гулко отдавался в пустом коридоре. В огромном многоэтажном здании — собственности Эр — было как-то неуютно, и, лишь выйдя на улицу и увидев сияющее над столицей солнце, он немного приободрился.

«Похоже, ягода здесь ослабла», — решил Дуглас, ощущая какую-то необычную вялость. Может быть, просто плохая форма из-за прекращения тренировок? Да нет. Несмотря на обилие работы, он всегда выкраивал часок-другой для занятий в спортзале. А за последние несколько дней принял и пару хороших Дримов.

Паула вернулась из Гартерсфорда.

Мать Глена Лейдена умерла, несмотря на сверхчеловеческие усилия медиков. Как было сказано: «Что поделать — иссяк ее собственный, персональный Папа-Рад».

Паула оставила Глена совершать скорбный обряд в одиночестве, и оправдываясь беспокойством, заразившим теперь каждого на Планете Парсло, улетела в Тропет. Сейчас этот город был расположен на крайнем юго-западе, за экватором. Дуглас Марсден получил вызов Паулы, и теперь выжимал максимум скорости из своего флайера «Мах-три».

Пальцы его охватила знакомая мелкая дрожь. Болели суставы. С трудом удавалось удерживать сжимающиеся в судороге челюсти и кулаки. Значит, она его не бросила! Радость была так велика, что кружилась голова.

Шари Арруза была недовольна. С тех пор как Марсден повесил на своих дверях табличку астролориста, Шари проводила долгие часы за компьютером и системами файлов и еще столько же времени тратила на прием посетителей. Роботы, сказал ей Марсден, хороши, но они не для него. Может быть, со временем они и смогут приобрести этот знаменитый электроплазменный компьютер, который, по слухам, изобрели в Галактике, но это случится лишь в том случае, если торговые пути станут более открытыми.

— Вот как!.. — вспыхнула Шари. — Да это еще вилами по воде писано! Славные порядки мы завели — поражаюсь, как я только выдерживаю. Что же я — всякой дырке затычка — что ли? Стив так и сказал, и, по-моему, он прав. А вы, вместо того чтобы заниматься делом, бегаете за этой бабой, как собачка за…

— Шари! Пожалуйста…

Видя, как расстроена его секретарша, Марсден расстроился сам. Он ласково потрепал ее по плечу, но она вывернулась из-под руки.

— Я буду работать дальше. — Девушка тяжело вздохнула. — Еще один день выдержу. Но — не больше.

— Я вернусь, Шари, обещаю.

— А как же проблема Русса?..

— Потом, потом!

Она улыбнулась:

— Другого я от вас не ожидала. — Ее улыбка была похожа на солнце, просвечивающее сквозь дождь, она обезоруживала и смущала привыкшего ко всему Марсдена. Он не мог понять — как это Шари Арруза так сильно вошла в его жизнь? Разве она — не девушка Стива Уинкэма?

Выходя к своему флайеру, он обдумывал ситуацию с Руссом. Один клиент попросил Марсдена сфальсифицировать гороскоп, который Дуглас составлял для друга этого клиента. Дело пахло деньгами. Был затронут также и престиж, ибо этот клиент хотел устроить жизнь своего друга по образцу, который он давал Дугласу. У Марсдена не было никакого желания сталкиваться с Руссом. Этот человек не имел никакого представления о морали — он даже не предполагал, что нравственные правила нельзя менять по своему усмотрению, что они едины для всех. Конечно, с тех пор как люди оставили Солтерру, мораль сильно изменилась — пусть это и не признано официально. Даже брак теперь подвергается атаке. Но ведь какие-то основные принципы сохранились и продолжают играть очень важную роль, — что не способен видеть этот Русс.

И, подумал он со снисходительным смешком, Русс слишком практичен, слишком здравомыслящ, чтоб выслушивать предсказания. Так что пусть Русс отправляется к дьяволу.

Впереди была Паула Лейден — жена его друга, так что неразрешимых моральных проблем у него самого хватает.

Предвкушая бурное и страстное свидание, он предоставил роботам запарковать свой флайер и вошел в лифт первоклассного отеля. Апартаменты, выбранные Паулой, отвечали ее вкусу: гладкие шелковые портьеры медового цвета, мебель обтянута мехом, широкие окна беспрепятственно открывали вид на окружающие пустоши и дальше — на сплошную пустыню.

— Паула, дорогая! — приветствовал он ее, врываясь в комнату с раскрытыми для объятия руками. В одной руке у него был неловко зажат подарок для нее — большой опал в античной броши, он купил его по чудовищной цене в универмаге «Спейсфэрерс-маркет» — «Рынок для космонавтов». Глупым легендам об «опасности» опалов Дуглас не верил. Астролория лучше разбирается в этом.

Она не поднялась с формфита — дивана, принимающего форму тела, — а лишь подставила свою безупречную щечку для поцелуя. Ее сдержанность удивила Марсдена, эта странная самоуглубленность подействовала на него как-то усыпляюще, как медвяная роса на деревьях в жаркий день. Он неловко присел рядом с ней. Она откинулась назад.

— Глен был страшно потрясен, когда мать умерла. Она была ужасная женщина — я от нее… Но она умерла, и не будем плохо говорить о покойниках.

— Это им не может повредить, — возразил Марсден, кладя руку на ее талию. На Пауле был траурный наряд модного фасона — желтый с черным, с глубоким вырезом и кружевной оборкой. Дуглас повел руку вверх.

— Нет, Дугги? Потом. Глена не будет до вечера — мы поужинаем в восемь.

— Как я рад, что снова вижу тебя, Паула.

— Что там за ерунда у тебя с Руссом, дорогой?

— С Руссом?

— Я хочу сказать: никто не ждет, чтобы астролористы говорили стопроцентную правду. Впрочем, и восьмидесятипроцентную тоже. Я, во всяком случае, не жду. А ты не захотел даже изменить гороскоп.

— Паула!

— Ну!.. — она подмакнула глаз листочком папиросной бумаги, — я хочу сказать… конечно, я ничего в этом не понимаю. Но простая услуга для друга… Ты не любишь меня, Дугги.