Мак Рейнольдс - Галактический орден доблести

Дон Матерс махнул на прощание Эрику с Гарри и вышел за незнакомцами на улицу. У обочины он увидел роскошный гелио-ховеркарт, чему страшно удивился, так как использование частного транспорта на наземных улицах Центр-Сити было запрещено.

Голенпол уселся на место пилота. Кокни занял место рядом, а Дон расположился на заднем сидении. Это была спортивная машина, в которой могло уместиться только четыре человека. Голенпол внес в бортовой компьютер необходимые данные, и ховеркарт сразу же взмыл на максимальную высоту.

— Так что же хочет от меня ваш шеф? — поинтересовался Дон.

— Он редко посвящает нас в свои дела, — коротко ответил Кокни.

Судя по всему, конечным пунктом полета было высотное здание Центра Межпланетных Сообщений. Матерсу приходилось бывать там в некоторых кабинетах на нижних этажах, а также в нескольких ресторанах и ночных клубах, приютившихся там, но сейчас они направлялись к роскошным апартаментам на крыше здания. Местом посадки оказалась настоящая лужайка, заботливо ухоженная, и предназначавшаяся, скорее всего, для гольфа.

Не успев еще выйти из ховеркарта, Дон принялся изумленно таращиться по сторонам.

Казалось невероятным, что они находятся на крыше. Окружающий пейзаж напоминал настоящий парк. Здесь росли деревья, кусты и цветы, был даже маленький ручей с двумя мостиками в японском стиле. В центре этого парка или, точнее сказать, леса, располагался довольно большой шале — коттедж в швейцарском стиле.

— Сюда, — показал Кокни.

Матерс последовал за ним, не переставая удивляться неожиданно открывшемуся пейзажу.

Они направились к веранде и прежде, чем подошли к ней, Дон заметил там троих мужчин: двое сидели в шезлонгах, между которыми стоял небольшой переносной автоматический бар, а третий стоял в стороне и чуть позади.

Один из сидевших был скорее пожилого возраста, а другому было около сорока. Тот, который стоял, выглядел моложе, на вид лет тридцати пяти. На нем был скромный деловой костюм, чем он отличался от остальных, которые были одеты в непринужденном стиле отдыхающих людей.

По мере приближения к ним Матерс подумал, что одного из них, ужасно толстого, он где-то видел — то ли в теленовостях, то ли на фотографиях в газетах, но не мог точно вспомнить, где. Такая нездоровая полнота вызывала удивление в век всемогущей медицины. Вероятно, это был ненасытный гурман, не способный контролировать свой вес. Он напоминал новоявленного Германа Геринга; его пухлые руки обнимали живот, а маленькие поросячьи глазки утонули в слое жира на лице.

Второй, с постоянной ухмылкой на лице, мог сойти за заурядного злодея. Обычно некоторые люди выдают в себе это качество либо только внешне, либо только в процессе общения. Но этот, решил Дон, представлял собой исключение. Имей он на себе соответствующую форму и — ни дать, ни взять — вылитый русский генерал времен Второй мировой войны. Даже его голова была обрита наголо и отливала добротным солнечным загаром.

Никто из них и не подумал встать и поздороваться с пришедшими. Дон оценивающе оглядел их, прежде, чем произнес:

— Вероятно, кто-то из вас шеф?

— Совершенно верно, — прохрюкал толстяк. Взглянув на двоих, сопровождавших Дона, он приказал им:

— Фрэнк, и ты, Билл! Можете идти! Но будьте готовы сию минуту быть здесь.

— Слушаемся, мистер Демминг, — ответил Кокни, будто отдавая честь. Они оба пошли обратно и повернули в сторону ховеркарта.

Самый молодой из троих, который все еще стоял, сказал с волнением в голосе:

— Лейтенант Матерс, перед вами мистер Лоуренс Демминг и мистер Максимилиан Ростофф.

Деммингом звали толстяка. Он окинул Матерса взглядом с ног до головы.

— Почему вы не в форме? — пропыхтел он.

— Я в отпуске, — объяснил Дон. — А для чего вы хотели меня видеть?

Демминг поднял запотевший стакан, стоявший на маленьком столике, и с удивительной элегантностью отхлебнул из него, что впечатляло, если принять во внимание его внушительные формы.

— Присаживайтесь, лейтенант. Что бы вы хотели выпить?

— Текилы.

Толстяк взглянул на него. Максимилиан Ростофф презрительно рассмеялся.

— Могу предложить настоящий французский коньяк из моей собственной коллекции, если вы понимаете, что это такое в наше время.

— Настоящий французский коньяк? — спросил Дон, и тут же понял, что этого не следовало спрашивать. За всю свою многолетнюю карьеру пьяницы ему приходилось пить только синтетические напитки.

— Настоящий, — без всякого выражения подтвердил Демминг, — еще времен Наполеона III.

— Тогда коньяк.

Тот, который стоял, мгновенно оказался у бара и начал набирать код заказа.

— 1869 года, сэр? — почтительно осведомился он.

— Нет, — прохрипел толстяк, — 1851-го. Лейтенант должен попробовать лучшие вина.

Приторная улыбка была адресована Матерсу.

— В мире осталось только четыре бутылки «Наполеона» образца 1851 года. Три из них — у меня.

— Благодарю, — сказал Дон.

Теперь он понял, кто они. Демминг — североамериканец, а Ростофф — европеец по происхождению. Оба — дельцы, воротилы международного или, точнее, межпланетного масштаба.

Никто из них не спешил перейти к делу, пока что они только к нему присматривались. Дон никак не мог взять в толк — на кой черт чего он им сдался? Коньяк появился в великолепном хрустальном бокале, и хотя Дон Матерс никогда прежде в своей жизни не пробовал настоящий коньяк, да еще из хрустального бокала, он, тем не менее, был знаком с подобающей случаю процедурой из голографических фильмов и старых картин. Изящно очертив рукой полукруг, он поднес к губам бокал и почувствовал, как тепло его руки, держащей бокал, заставило напиток заблагоухать всем своим букетом.

Они по-прежнему задумчиво смотрели на него.

— Не хотел бы я платить за аренду этого местечка, сказал Дон просто так, чтобы нарушить молчание.

— Я — владелец этого здания, — небрежно заметил Демминг. — Два верхних этажа и крышу я использую как свою резиденцию, когда бываю в Центр-Сити.

Матерсу никогда не пришло бы в голову, что собственником здания Центра Межпланетных Сообщений может быть один-единственный человек. Он просто не думал над этим. Ладно, правительство или какой-нибудь межнациональный консорциум, но чтобы один человек?

Все больше и больше сведений о Лоуренсе Демминге всплывало в его памяти. Барон разбойников — так бы его заклеймили в 19-м веке. Транспортный и урановый магнат Солнечной системы. Дон Матерс про себя усмехнулся — будь Демминг свиньей, его давно следовало бы зарезать.

— У вас есть удостоверение? — спросил Ростофф.

Матерс опять полез в карман и достал кредитную карточку и удостоверение. Оба документа были тщательно изучены со всех сторон.