Максим Крючков - Клянусь победить врага

У них было все и ничего не осталось! И все же что-то заставляло подыматься и идти навстречу надвигающемуся холоду. Жажда жизни?! Или то, что жгло его грудь, отзываясь на боль и месть?!!! Спотыкаясь и утопая в барханах ослепляющего золота, он шел туда, где скрылись враги.

Песок быстро остывал, и уже через ткань одежды чувствовался пронизывающий холод, воздух стал вырываться облаком пара. Легкие, опаленные жаром, горели от разъедающей пыли.

Упав, обессиленный Рэй долгое время пролежал без движений, но затем медленно, словно не веря себе, начал ползти, оставляя глубокий след. Воздух вдыхался с хрипом, а вырывался с разрывающим кашлем, на песке показались алые пятна крови. Он долго смотрел на них, его плоть не успевала регенерироваться. Едкая пыль разъедала вечность! Его губы скривились в ухмылке.

Значит, он скоро узнает, что такое смерть, которой так подвержены их творения. Люди, птицы, животные — биологическая жизнь без совершенства. Его сущность горела изнутри, промерзая снаружи, пот стал застывать тонкой коркой льда. А удушающий кашель продолжал мучить его плоть, выхлестывая алую жидкость. Нужна вода, чтобы приостановить приступ и тогда он сможет

преодолеть последний гален заходящего солнца. Загребая ладонью, песок он продвинулся еще на полметра. Его взгляд скользнул по запястью, вены от напряжения проступили, пульсируя теплящейся в них жизнью… Придвинувшись ближе, он поднес руку к губам. В голове мелькнуло, что он нарушает еще один святой канон своей расы: «Не пить кровь ни свою не собрата своего…»

Но его клыки резко вонзились в плоть, разрывая тонкое русло красной реки. Теплая влага хлынула в горло, унося с собой жар раскаленной гортани, утоляя жажду опалено-обмороженного тела. Нахлынувшая слабость темнотой накрыла его.

Очнувшись, Рэй едва не ослеп от разливающегося над ним света. Красно-рыжий раскаленный шар уже на половину перевалился за край горизонта, продолжая освещать стальное небо. А ему показалось, что он умер! Посмотрев на пораненное запястье, где вместе с песком запеклась кровь, он вытер окровавленный рот полой плаща. Песок оглушительно хрустел под ногами, покрываясь голубым инеем. Механически переставляя ноги, он шел в алый закат… Он выжил, а это значит, его враги скоро узнают о его возврате. Переступив через пространство, Рэй увидел корабли, готовые к отлету. Первые уже улетели, но остальные забирали уцелевшие экземпляры жизни погибающей планеты. Яркие лучи, как красные щупальца, потянулись за темным силуэтом, словно надеясь вернуть того, кто выдержал гнев Неспящего.

Но их силы были на исходе и, не достигнув даже его тени, они скрылись в темноте. И наступила ледяная тысячелетняя мгла.

Прикоснувшись к холодному металлу контейнера лицом, Рэй провалился в забытье.

Не сознавая, что покидает полюбившуюся ему планету, где была сотворена жизнь, но где остались только стертые в пыль города, под покровом пепла и снега. Полумрак грузового отсека прохладой возвращал его к жизни. Он возвратился мстить!

Прорезая мрак пространства, космолет несся навстречу новым открытиям, завоеваниям, творениям и уничтожениям. То летели боги, что создавали и отнимали…

Конрад спешился и, закинув поводья на луку седла, нежно похлопал храпящую и нервно переступающую копытами лошадь по шее.

— Спокойно, Ромашка. Мне и самому здесь не нравится, но ты же знаешь: работа есть работа и никто, кроме нас, ее не сделает.

Лошадь мотнула головой, словно соглашаясь, и замерла, хотя ее все еще сотрясала легкая дрожь возбуждения. Конрад и сам ощущал нечто похожее, и его чувства, напряженные до предела, буквально требовали, чтобы он садился обратно в седло и бежал прочь из этого места со всей возможной скоростью. Но он не двигался, по опыту зная, что так бывает всегда, когда он выходил на Охоту, и все пройдет, как только он начнет действовать. Однако Конрад не торопился, внимательно изучая место этого действия, а в таком деле обостренное восприятие только играло ему на руку.

А место, надо сказать, было препаршивое. Давно ему не приходилось охотиться в столь неблагоприятных обстоятельствах, и нехорошее предчувствие давило ему на сердце, мешая сосредоточиться. Однако ни один охотник никогда не разрывал Контракт, доводя работу до того или иного конца, и Конрад не собирался нарушать эту традицию. Особенно после всех тех усилий, которые он приложил для получения этого конкретного Контракта.

Разозлившись на себя за свое малодушие, Конрад что было сил хлестнул себя ладонью по лицу, словно пытался болью заглушить голос разума, и это, как ни странно, ему удалось. Встряхнув головой, прогоняя непрошеные слезы, Конрад еще раз окинул округу внимательным взглядом и еще раз недовольно поморщился.

Да, первое впечатление его не обмануло. Место действительно препаршивое. Просто хуже и быть не может.

Руины.

Древние, как само Время, и столь ветхие, что было решительно непонятно, какая сила все еще удерживает их от полного разрушения. Во всяком случае, честного слова давно канувших в Лету строителей для этого было явно недостаточно. Как и крепости раствора, уже столетия назад обратившегося даже не в песок, а в пыль. Однако, несмотря на это, камни сооружения — замка? монастыря? — упорно продолжали цепляться друг за друга, наплевав не только на стихию, но и на здравый смысл.

Впрочем, устойчивость здания волновала Конрада сейчас меньше всего и, неопределенно хмыкнув, он сосредоточился совсем на другом. А конкретно на кладбище, чьи покосившиеся, успевшие уйти в землю чуть ли не на половину кресты выглядывали из-за левого угла старинной постройки, словно в свою очередь разглядывая — и изучая — непрошеного гостя. Вот без этого соседства Конрад мог бы легко обойтись, и эта-то близость места упокоения от места предстоящей работы и служила источником его раздражения и тревоги, если не сказать страха.

И Конрад, никогда не боявшийся признаваться самому себе в своих слабостях, сказал это, сразу испытав необычное облегчение. Да, он действительно боялся, и на это у него были весьма веские и серьезные основания, не имевшие ничего общего с суеверным страхом перед мертвыми простого обывателя. Ибо Конрад доподлинно знал, на что способны эти мертвые, когда над ними брал контроль кто-нибудь действительно сведущий в этом деле.

А учитывая, КЕМ являлся объект его Охоты, Конрад ни секунды не сомневался в его исключительном мастерстве на данном поприще.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, Конрад оглянулся и бросил взгляд на медленно, но верно опускающееся солнце, успевшее уже коснуться неровной полосы дальнего леса. Еще час — и станет совсем темно, только свет бесконечно далеких звезд будет прорезать непроглядный мрак.