Юрий Мишин - Чекист

— Дело в том, Сергей, что нам надо поговорить. Тет а тет, разумеется. Прогуляемся? Вы не против?

— Между прочим, я и так гулял, — сказал я сварливо, — но… меня ждут вообще-то. А в чем дело? Что-то по службе?

— Н-нет, не совсем. Если только в некоторой степени. В самой малой. Однако дело очень важное, как оказалось. И вот я здесь. Не бойтесь. Это займет не очень много времени, я об этом позабочусь. Уверяю вас, что и Алена и ваши друзья ничего не заметят, — говорил Фадеев, улыбаясь и увлекая меня вдоль берега.

На ружье, болтавшееся у меня за спиной стволом вниз, он даже не обратил никакого внимания. «И то, слава богу, — подумал я. — Может быть, наши опасения и напрасны».

Мы обогнули заросли можжевельника, где довольно удачно прятался Борис Яковлевич, и не торопясь пошли вокруг озера.

Я подумал, что метров через триста к воде выходит глубокий овраг и, надо будет поворачивать. Обходить его довольно далеко, а прямо идти утомительно. На отдыхе заниматься такими упражнениями, как лазать по почти вертикальному песчаному откосу я был совсем не расположен. Думаю Фадеев тоже. Особенно учитывая его возраст и комплекцию.

Молчание затягивалось, и я решился его нарушить:

— Итак, Борис Яковлевич, о чем мы с вами будем говорить?

Мне казалось, что Фадеев тоже пребывает в каком-то слегка заторможенном состоянии, но он слегка повернул голову, искоса внимательно посмотрел на меня и, хитро улыбнувшись, произнес:

— Сережа, мой вопрос может вам показаться странным, но я все же задам его. Прошу не судить строго, не делать поспешных и, уверяю вас, неправильных выводов о моем старческом слабоумии. Прошу также не хвататься за мобильник в попытке вызвать скорую психиатрическую помощь. Тем более, что здесь нет сотовой связи. Вижу согласие на вашем лице и поэтому задаю вопрос. Итак, коллега, как вы относитесь к сверхъестественному?

— К сверх… простите чему? — не понял я.

Удивился не только коллега, но и Муромцев, участник группы «Нижегородского меморандума». Мое удивление было настолько искренним, что Борис Яковлевич на секунду смешался, потом от души рассмеялся и повторил:

— Да, да. К нему родимому, к сверхъестественному.

И, видя мой ступор, объяснил, неопределенно пошевелив в воздухе пальцами:

— Ну, там, духи, ведьмы, магические заклинания. Всякие тайные общества, оборотни, наконец…

Я остановился и посмотрел на него:

— Борис Яковлевич, вы это бросьте! Для этого вы покинули на выходные свой садовый участок, простите — фазенду на произвол судьбы? Вопрос, не скрою, несколько странен, но я вам, тем не менее, отвечу. Как о древней, так и о современной мифологии мы могли бы поговорить с вами в более подходящей обстановке. Я, знаете ли, на отдыхе. Между прочим, шашлык уже готов, наверное. Не желаете присоединиться? Нам было бы очень приятно Нет, правда, пойдемте? Там и поговорим о нечисти. У костра есть Гоша, мой друг, так он по этим делам большой специалист!

— Спасибо за приглашение, но некогда. Меня тоже ждут. А обстановка самая подходящая, да и время тоже, — Борис Яковлевич покусал нижнюю губу. — Вы не ответили на мой вопрос.

— Извольте, нет. Я считаю это пережитком нашего темного прошлого, так сказать родимым пятном…. Вы ожидали другого ответа?

Фадеев вновь двинулся вперед. Мне невольно пришлось пойти за ним.

— Темного… Честно сказать, да, — проговорил он, наконец. — Вы даже не представляете насколько темного…

— Еще бы! — вырвалось у меня. — «Почем опиум для народа?». Помните?

— Я почти уверен, Сережа, что вам снятся странные сны, — не обращая внимания на мою реплику, продолжал говорить Борис Яковлевич. — Вы также в некоторой степени можете предугадывать будущее, считая это врожденной интуицией. Я не ошибся? Это так?

Это было действительно так. Иногда мне снились кошмары, гораздо реже хорошие сны, но и те и другие были необычны. Кроме того, с самого детства я всегда знал, кто из членов семьи возит сейчас ключом в замочной скважине. Да много чего со мной случалось удивительного, но беседующий со мной невидимка никак не мог этого знать.

— Откуда вы собственно…?

Своим вопросом Фадеев опять поставил меня в тупик. Хотя мы с Даниловым и не знали, о чем пойдет речь при первой встрече с невидимкой, считалось, что это будет похоже на обычную вербовку. Поэтому и инструктировал шеф меня соответствующе. Предположить ход разговора с Борисом Яковлевичем не мог никто и, следовательно, мне приходилось импровизировать. Насколько удачно — покажет будущее.

— Знаю, точнее, догадываюсь, что так должно быть. По крайней мере, в теории, — проговорил, он медленно удаляясь.

Я ускорил шаг, догоняя Фадеева, и сказал ему в спину:

— Борис Яковлевич, — вы же не о снах хотели со мной поговорить. — А о чем-то связанном с работой.

— А это и связано со службой, молодой человек, — Фадеев снова взял меня под руку. — Выслушайте меня внимательно, Сережа, как бы вы ни отнеслись к тому, что я буду говорить. Меня просили сделать это некоторые мои…, - он запнулся, подыскивая подходящее слово.

«Невидимки», — чуть было не ляпнул я.

— Товарищи, — наконец нашелся Борис Яковлевич. — Потом я представлю вам доказательства, захотите вы этого или нет.

— Ну, хорошо. Слушаю вас Борис Яковлевич, — сказал я довольно запальчиво, — и очень надеюсь, что вы мне не предложите ничего противозаконного. Сами знаете, где служим. А ваши товарищи, окажутся вполне лояльными к нашей стране и конституционному строю людьми.

Я не удержался-таки от небольшой шпильки, но, как мне показалось, Фадеев не обратил на нее никакого внимания.

— Лояльными? — рассеянно переспросил он. — Наверно, хотя это не так важно. Скорее всего, не все, и не к стране, но все-таки лояльными. Я вам о них расскажу. Не беспокойтесь. А вот уж людьми, извините, вряд ли.

Он неожиданно перевел блуждающий по окрестностям взгляд на меня, видимо ожидая какого-то вопроса. Но я, молча, ждал.

Тогда Фадеев, пожав плечами, сказал:

— Итак…

При этом он словно несколько подтянулся, сутулая спина выпрямилась, а голос стал значительнее, приобретя приятные и вместе с тем властные оттенки. Выдержав паузу, Борис Яковлевич продолжил:

— Вы, коллега, должны знать, что помимо привычного вам, как и подавляющему большинству людей, человеческого мира, в котором вы живете, который видите ежедневно и, который считаете единственно возможным, существует и другой мир. Он недоступен для восприятия, подчеркиваю, абсолютному большинству особей вида Homo sapiens. То есть людей. Этот мир носит название Сумеречного мира…

— Почти как у Роберта Желязны, — вставил я.

Фадеев строго посмотрел на меня и одернул:

— Не отвлекайтесь, молодой человек. Желязны хотя и имел некоторые способности, но был очень слабым Иным. Он был даже гораздо слабее меня.