Юрий Мишин - Человек

— Нет уж. Сами затеями, сами и восстанавливайте, а с меня хватит, — сказал Сергей, вставая и направляясь к выходу. — Кто куда, а я домой.

Он хорошо понимал, что увидели в этом зале Инквизиторы. Огромного тридцатиметрового разъяренного дракона. Почти такого же, каким его изображают в детских книжках. Да еще и бронированного. Не с кожистыми, легко рвущимися холодным оружием, а покрытыми надежными защитными броневыми пластинами мощными крыльями. Когти крепче любой из придуманных человечеством марок стали, двухметровые, мечущие молнии рога. Да еще и огнедышащий!

— Не только огнедышащий, а еще и трехголовый, — на плечо Сергея медленно бредущего к выходу легла рука Владимира. — Темная, Светлая и Сумеречная головы. Представляешь?

Муромцев обиженно дернул плечом, сбрасывая руку Инквизитора и, ничего не отвечая, пошел быстрее, перешагивая через разбросанные обломки кресел. Сейчас ему было все равно, в каком облике он предстал перед Советом.

— Не надо так, Сережа, — мягко заговорил едва успевающий за ним Владимир. — Несмотря на свою Силу, ты еще очень молод. Поэтому должен прислушиваться к мнению старших и более опытных магов. Лукмана тоже можно понять. Он взял на себя большую ответственность за эксперимент, о котором не знал даже Великий. В курсе затеянного Советом, были только Лукман да Отто. Даже мне не сообщили.

— Им это хорошо удалось.

— Да, им всегда все удается. Почти. А ты думал, что твои самопроизвольные превращения в непонятно что и кого останутся без внимания?

Сергей остановился и удивленно посмотрел на мага:

— Разве…

— Да, молодой Иной. Мы знали. Не все конечно, но то, что происходило у тебя дома все. Да и во время операций тоже… многое. Сам понимаешь, в Запрещенном Сумраке тебя не проконтролируешь.

— В спальне тоже подсматриваете? — мрачно спросил Сергей. Муромцев уже почти не сердился.

— Средства магического контроля стоят везде, но они начинают работу только при движении Силы. А я не думаю, что ты с Аленой во время… сам знаешь чего, заклинания творишь. Поэтому твои опасения, напрасны. Или все-таки балуешься? Ну, признайся!

— Нет, пока Бог миловал, — усмехнулся Сергей, а сам решил, что по приезду домой уничтожит все Инквизиторские штучки. В квартире, машине и доме. «Черта лысого им, а не информацию», — подумал он, и на душе сразу стало легче. Остановившись, Муромцев поинтересовался у Владимира:

— И что теперь будет со мной? После того, что я здесь учинил?

— А почему с тобой вообще что-то должно быть? — удивился Владимир. — Посмотрели — подивились, пообщались — убедились.

— В чем?

— Ты меня извини, конечно, Сережа, но ты дурачок, — проникновенно ответил Владимир. — Убедились в твоей относительной безопасности.

— А я и есть, наверное, дурачок, — сказал Сергей и, подумав, спросил. — А почему относительной?

— Да просто потому, Муромцев, что ты все-таки опасен и не совсем еще контролируешь себя.

— Мне это ваше «еще» душу греет…

— Вот пусть и греет. Проще говоря, исходящая от тебя опасность не больше, чем от космических крейсеров Трванов. О чем, кстати говоря, я им и твержу вот уже, много лет. Поэтому, могу тебя успокоить. Все останется как есть. Без последствий.

— До вторжения. А если его удастся избежать? Опять должен буду доказывать, что я не опасен?

— Вот когда все закончится, тогда и поговорим, — Владимир похлопал Муромцева по плечу. — В любом случае я на твоей стороне. Запомни это, Сергей.

— Спасибо, Инквизитор и на этом. Я запомню.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Владимир, — а сейчас ступай. Я остаюсь, а ты лети к Алене, — и, повернувшись, он, не оглядываясь, пошел назад в почти полностью разрушенный зал заседаний Высшего Совета Всемирной Инквизиции. Такой стройный и вечно молодой Древний маг.

Сергей еще долго, пока Владимир не скрылся в темноте зала, смотрел ему в след, а потом, поднявшись на лифте, вышел на улицу. Там он с удовольствием вдохнул уличную копоть, казавшуюся нектаром после затхлости Инквизиторского подвала. Вокруг него был такой многоцветный, шумный и такой беззащитный мир людей. Муромцев подозвал такси и сказал водителю куда ехать.

До аэропорта он добрался примерно за час, но все равно опоздал на самолет улетавший обратно в Россию. Задерживаться еще на сутки в Америке Сергею очень не хотелось, и он полетел ближайшим рейсом в Европу. До Лондона. Потом на перекладных все дальше на Восток, в Польшу, Минск и в уже хорошо знакомое, почти родное Внуково. Затем на новомодном аэротакси быстро и удобно добрался до Быково. К сожалению, близких рейсов в Стригино здесь не было и тогда Муромцев прямо из аэропорта на частнике рванул в Нижний.

По хорошему, не так давно заново положенному асфальту, машина шла ходко и спустя каких-то пять часов, Сергей уже обнимал Алену. Обнимал так, как будто они не виделись целую вечность. Он не знал, почему так стремился домой, но зато знал, что это нужно. Необходимо. И ему и Алене. Потом они как всегда долго пили чай и Муромцев обстоятельно, во всех подробностях, ловко опуская скользкие моменты, рассказывал ей, как съездил в Казахстан, и как там должно быть хорошо летом. Он описывал воистину достойное удивления обилие воды и лесов посреди полупустыни. Хорошую рыбалку, и какими должны быть огромными и сладкими полосатые арбузы, что растут летом в знойной пыльной степи под палящим южным солнцем.

— Жаль, что теперь это заграница, — добавил он в конце. — А то можно было бы и съездить. Махнуть в отпуск на машине. Подумаешь какая-то тысяча километров! Всего — то часов пятнадцать езды. Нам с тобой, как бешеным собакам — семь верст не крюк. Разве не так?

— Конечно так, — охотно подтвердила Алена и вдруг спросила. — А какие дела у Соколова в Казахстане?

Муромцев чуть не поперхнулся чаем, но сдержался и объяснил жене, что интересы «Альфы и Омеги» распространяются и на ближнее зарубежье.

— Да, конечно, — задумчиво произнесла Алена. — Я не подумала, что эти самые интересы у Соколова столь разносторонни.

— Он вообще человек разносторонний, — подтвердил Сергей. — Ну, так как, Зая, поедем?

— Прямо сейчас? — спросила Алена, заметно погрустневшая и неотрывно смотревшая в окно.

— Н-нет. Зачем же сейчас? Летом. Там сейчас не очень… Бураны, метели. Ветер и вообще не надо…

— Ах, летом…, - безразлично сказала Алена. — Летом конечно можно. А сейчас, ты прав, не надо…

Муромцев увидел в глазах Алены две большие слезинки, которые навернулись и вот — вот должны были упасть и все никак не падали. Рука Сергея державшего чашку, опустилась. Слишком громко звякнул фарфор, но Алена даже не обернулась, продолжая смотреть в окно. Там большими тяжелыми хлопьями падал снег. Ветра почти не было и снежинки вертикально мягко кружась, опускались на черные ветви деревьев. Весь мир был сер. Как будто сам Сумрак заполнил замерший в зимней спячке город.