Дино Динаев - Командировка в ад

Ближе всех оказался Миша, но и он не успел ничего предпринять, когда Картазаев сжал его руку, лежащую на рукояти "паука". Крупноячеистая со свинцовыми бляшками капроновая сеть сбила с ног Африканца и второго спецназовца, полковник швырнул туда же Мишу, но они стали быстро подниматься. Африканец вообще подниматься не стал и стал садить из пистолета.

Лауэр метнулся в сторону, но стреляли не в него. Картазаев качнул маятник, но Африканец разгадал его маневр с легкостью, с какой десятиклассник разгадывает загадку трехлетнего карапуза. Картазаева задело. Он думал, пулей, оказалось кусками мраморной облицовки. В стене над ним появлялись все новые "тоннели".

Не имея возможности встать, Картазаев разглядел, как Лауэр с кем-то связывается по мобильному. Полундра, подумал Картазаев, сразу поняв, с КЕМ мог говорить мичман, и что сейчас последует, но даже он не мог предугадать масштабов произошедшего следом.

Ракето-торпеду типа "Пика" лодка выпустила в подводном положении. Наводчики ударили прямо в пирс. "Пика" разворотила береговую линию на полста метров, так что первым сквозь витражные стекла в зал влетел сорванный с места пятитонный морской контейнер.

Следом шмелиная стая из 18-ти ПТУРСов типа "Шило" пропорола воздух над водной гладью и превратила площадь перед морвокзалом и сам морвокзал в материализовавшийся кошмар.

Мичман, не ставший дожидаться финальной развязки и лучше всех представлявший, что сейчас начнется, припустил, как только ликвидаторы отвлеклись на Картазаева, стремясь держаться как можно ближе к капитальной стене, чтобы уйти с линии огня.

Картазаев вскочил и бросился за ним, но успел преодолеть лишь четверть расстояния, когда огненный вал от разорвавшихся "Шил" достиг здания. Витражные окна прекратили существование в первые же секунды. Свинцовый шквал вымел все стекло в зал. Воздух исчез, замененный огненно-металлическо-бетонной взвесью. Картазаев с изумлением убедился, что на некоторое время научился парить в воздухе.

Опаляя жаром лицо, горело все, что могло гореть: кресла, пол, стены. Огромная люстра в тысячу свечей нехотя покачалась под потолком на высоте в двадцать метров, а потом оторвалась и стала грациозно падать, легкая, словно пушинка. Что это не так, стало ясно, когда она рухнула с лязгом, словно с потолка упала не хрустальная конструкция, а по крайней мене тяжелый танк.

Картазаев пересек зал и, оказавшись перед балюстрадой, спрыгнул вниз, даже не глядя, с какого этажа прыгает. Внизу оказался кожаный диван. Одна нога полковника подвернулась, обивка порвалась, выпустив наружу кишки белого поролона, Картазаев повалился, сшибая столы, стулья, вазоны.

Лауэр уходил.

Картазаев увидел его спину у самого выхода и побежал за ним, прихрамывая на подвернутую ногу. Роскошный плащ мичмана горел, и он на ходу избавился от него. Пробегая мимо, Картазаев подхватил полусгоревшие лохмотья, затушил, надеясь рассмотреть в более спокойной обстановке.

Площадь была обезображена воронками и затянута чадящим дымом, но Картазаев знал, куда побежал мичман. Конечно, к морю.

Когда Картазаев добежал до развороченного пирса, мичман в моторке был уже на полпути к туше всплывшей субмарины и вскоре скрылся в заблаговременно выпущенной дымовой завесе. И уже менее чем через полминуты с глубоким нутряным вздохом "Кобра" круто ушла под воду с дифферентом на нос.

Раздосадованный, Картазаев обернулся и вовремя, чтобы увидеть стремительно набегающего Африканца. Как он сумел вычислить полковника в этом кошмаре, одному богу известно. На перекошенном и заледеневшем лице читался смертельный приговор, который, судя по всему, должен был привестись в исполнение немедленно и без права апелляции.

Когда Африканец добежал до причала, на нем никого не было. Лишь по воде бежали концентрические круги. Африканец стоял долго, сжимая в побелевших руках тоннельный пистолет, но Картазаев так и не всплыл.

Склад на 8-м пакгаузе решили брать в четверг сразу после наступления комендантского часа. День был неудачный, лучше бы все провернуть в пятницу, а там два выходных, пока хватятся, запах успеет выветриться, и овчарки из комендантской роты не возьмут след. Гадские у них собаки. Последний случай, когда в облаву попали Сучок и Палец. Едва собаки кинулись, Сучок остался стоять, а Палец дурак побежал. Как факт, Пальца как будто никогда и не было, а Сучок цветет и пахнет. Солдатня ему почки отбила, ну это ерунда.

Но откладывать взятие склада на 8-м пакгаузе не было никакой возможности. Богдан сказал, что если они не вернутся с добычей, больше он их в канализацию не пустит. Оставаться же наверху в комендантский час верная гибель. Солдаты стреляют на любой чих. Говорят, за каждого убитого им дают сто грамм чистого спирта. Учитывая сухой закон, введенный в закрытом городе, это настоящая валюта. При таком раскладе бомжей скоро не останется: всех за спирт перестреляют.

Лежа за ржавыми дырявыми бочками, Картазаев оглядел свою команду: команду сирых и убогих. Имелось в ней кроме него еще двое: один сирый другой убогий. Полковник от нечего делать подумал о значении слова "сирый" и решил, что происходит оно, скорее всего от слова "сирота". С другой стороны, они вроде как братья, если сегодня не своруют их так вместе и заколбасят солдаты в обмен на спирт. "Хорошо бы спирт найти", — мечтательно подумал полковник. Тогда на дело можно неделю не ходить.

— Вова, как мы попадем внутрь? — свистящим шепотом спросил Трус, самый молодой из команды.

— Там байпасный клапан под окном. Если на него встать, можно дотянуться до окна, — пояснил Картазаев.