Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти

— Дехканин? Сколько у тебя баранов? — строго спросила она.

— Ты бы самовар поставила, потом разговоры разговаривала, — предложил Картазаев. — Женихи не прочь перекусить.

— Молчи, средний! — одернула старуха и на молчаливый вопрос пояснила. — Ты средний, хромой старый, а молодой в самый раз. Косточки сахарные.

— Ты ж не варить меня собралась, — заметил Василий. — А если я твоей дочке приглянусь? Парень я видный, по мне вся деревня сохла. Глядишь и сыночком меня начнешь называть, мамуля!

— Прыткий, — одобрительно заметила старуха, прищурив один глаз, и вид у нее стал пиратский. — Люблю прытких. Ладно, ставьте чай, ведро с водой за печью, там же холодное обезьянье мясо. Чистый филей.

Василий с Диной стали хозяйничать. Вскоре закипел чайник, а на столе возник казан с мясом. Едва появилась еда, мужики тотчас придвинули лавку.

— Э, у нас так не принято, — отвел их жадные руки Мошонкин. — Сначала представьтесь.

Мужиков звали Ахмурвик, Бекмудар и Парвал. Как оказалось, претенденты прибыли уже давно.

— Чего вы тут околачиваетесь, мамкины хлеба жрете? — удивился Мошонкин. — Валили бы отсюда.

— Тарантула еще не выбирала, — пояснил Ахмурвик. — Теперь, после того, как вы обезьян за собой притащили, нам тем более не уйти.

— Стало быть, невесту величают Тарантула? Редкое имя, — заметил Мошонкин. — И при таком имени она действительно красавица?

Алмауз Кампыр, сидевшая во главе стола и поглощавшая пищу огромным ртом, при этих словах крикнула:

— Тарантула, иди сюда моя красавица! Люди хотят на тебя посмотреть.

Занавеска откинулась резким нетерпеливым движением, видно невеста заждалась, пока ее пригласят. Мошонкин не преминул поперхнуться.

Тарантула оказалась не красавицей, и это еще слабо сказано.

Женщина была не первой свежести, было ей далеко за сорок. Но про ишачиные бедра старуха не врала. С этой стороны Тарантула напоминала теннисистку Сирену Вильямс, помесь мужика и изюбря. В маму дочка пошла длинными и изогнутыми, торчащими наружу зубами. Саблезубая невеста оказалась.

— Ну-ка подвинься, средний! — потребовала старуха, усаживая невесту рядышком с Мошонкиным.

У того сразу аппетит пропал. От невинной девушки разило потом как от лошади.

Чтобы не мешать влюбленным, Картазаев пересел на другую сторону, оказавшись между Ахмурвиком и Парвалом. Крепкие парни притиснули его с двух сторон, и полковник почувствовал себя неуютно. Он попытался дотянуться до своего арбалета, но Ахмурвик преградил ему путь широкой, словно лопата ладонью, говоря:

— Надо доверять друг другу, средний.

— В среднем надо, — согласился Картазаев.

Он продолжал есть, но впрочем, без особого аппетита. Смотрины продолжались. Тарантула подкладывала Мошонкину наиболее аппетитные куски обезьянины, притискиваясь жарким давно немытым телом. Василий чувствовал, что еще немного и его вырвет. Тарантула невзначай положила ему руку между ног, и выражение лица у девушки было оценивающее, как если бы она прикидывала размеры покупаемой на рынке моркови.

— Как бы не обмануться, — мило улыбнулась она, отчего клыки царапнули ей виски. — Я ведь девушка неопытная.

Чтобы защититься от вопиющей невинности, Мошонкин положил ногу на ногу. Тогда Тарантула стала ощупывать ему ноги и изрекла довольно благоприятный вердикт:

— Сколько у тебя мяса!

У Василия возникло справедливое подозрение, что на нем может быть и женяться, но потом точно съедят. К слову сказать, к Тарантуле никак не подходило словосочетание "выйти замуж". Может, у нее и не было мужского достоинства в физиологическом смысле, но все остальные достоинства сильного пола наличествовали. Как-то широкие плечи, мощная грудная клетка, которую не спутал бы с женской грудью даже слепой паралитик. Про могучие слоновьи бедра и чугунный зад уже говорилось.

Занятый своей бурно разворачивающейся личной жизнью, Мошонкин и не заметил, что события за столом приобретают угрожающий характер, и сидящие по обе руки от Картазаева мужчины злобно щерятся на него. Водонос с Диной, оказавшиеся более чуткими, опасливо отодвинулись на край стола и уже оттуда наблюдали развитие событий, не имея возможности повлиять ни на их развитие, ни на их исход.

Конфликт вспыхнул, когда Картазаеву, которому надоело давиться с соседями, вознамерился встать и, как оказалось, не мог этого сделать. Во-первых, его сдавили с двух сторон словно школьника. Картазаев даже возмутился от такой неприкрытой наглости. Во-вторых, Ахмурвик наставил на него под столом взведенный арбалет.

— Сидеть, средний! — в наглую осклабился он. — Ну и что ты теперь намерен делать? Оружия же у тебя нет.

Картазаев тяжело посмотрел на соперника и проговорил:

— А мне не нужно оружия.

Ахмурвик, не рассчитывавший встретить сопротивление, забегал глазками и завопил:

— Это почему тебе не нужно оружие? Ты что, из мормонов?

Вопль привлек внимание Мошонкина, и тот, наконец, уяснил, откуда может грозить опасность, но оказалось, что десантник находится не в лучшем положении. Старуха с дочкой также притиснули его, не давая двинуться точно так же как и полковнику. И выражение их лиц было явно не радушное. С хищно загнутых клыков закапала слюна.

— Мне не нужно оружие, потому что я возьму твое! — спокойно продолжал Картазаев.

Ахмурвик отшатнулся и спустил тетиву. Полковник ухватил Парвала за шею и прикрылся им, вытащив на линию огня. Бедолага плотно насадился на выпущенный в упор болт.

Под визг женщин Мошонкин опрокинул стол вместе с оторопевшим Ахмурвиком. Полковник оказался на ногах и, прикрываясь трупом, наступал на третьего бандита. Бекмудар размахивал заряженным арбалетом и кричал с перекошенным лицом:

— Не подходи!

Картазаев последовал совету и с расстояния в пару шагов швырнул в него трупом. Парвал получил еще болт, но ему было уже не больно. Картазаев сбил Бекмудара с ног и подскочил к нему с ножом в руке:

— Дернешься, заколю!

— Чего? — спросил бандит, поднимая голову.

Мошонкин сцепился с Ахмурвиком. Как и в случае с Глюком, поначалу он позабыл обо всех полученных уроках рукопашного боя, и обрушил на соперника размашистые рабоче-крестьянские удары. Когда противник практически потерял сознание, парень вспомнил о десантном прошлом и пару раз врезал, как учили, ногой. Когда он закончил бить, Ахмурвик рухнул как подкошенный. Как оказалось, удары Мошонкина — единственное, что удерживало его на ногах.

— Мошонкин, уходим! — крикнул Картазаев, перезаряжая арбалеты, отнятые у поверженных врагов.

Занавеска рывком откинулась. В проеме стояла Тарантула, упираясь головой в потолок.

— Я и не знал, что вы такая большая, — дипломатично заметил Мошонкин.