Ариадна Громова - Кто есть кто (фрагмент)

Я позвонил Шелесту - его все еще не было, и я мог считать себя свободным, а разговор с Лерой меня очень интересовал, так что я с нетерпением ждал, когда же настанет одна минута шестого.

Лера возникла на пороге с точностью плюс-минус две секунды.

- Семнадцать - ноль одна! - торжественно провозгласил я. - Нашей прославленной спортсменке удалось улучшить свой собственный рекорд...

Лера улыбнулась, но тут же сказала, чтобы я прекратил треп: у нее дело серьезное. Мы уселись и начали разговаривать о деле.

Что меня сразу удивило: Лера явно злилась на Линькова. Я начал допытываться, в чем дело, но Лера сказала, что ни в чем, а просто Линьков произвел на нее очень неприятное впечатление. Но я постепенно восстановил ход ее разговора с Линьковым, и тогда все стало ясно как апельсин. А насчет Аркадия она могла мне вообще ничего не объяснять, я таких историй навидался, за последние два года в особенности: проведет Аркадий с какой-нибудь девицей денек-другой - в кино сходит либо на лыжную прогулку, например, - девица потом рассчитывает на дальнейшие встречи, а Аркадий успел осознать, что с ней разговаривать не о чем, а значит, и встречаться больше неохота. Вот и получается... В общем, я определенно подозревал, что в эксплуатационный корпус Аркадий потом ходил вовсе не из-за Леры. К ней-то он, естественно, заглядывал: он же вежливый и вообще, по сути, добрый, обижать девушку ему вовсе не хотелось, вот он и отделывался обаятельными улыбочками да ссылками на занятость. Поэтому я слушал щебетание Леры насчет того, как исключительно хорошо относился к ней Аркадий, а сам искал случая, чтобы деликатно расспросить ее о других участниках праздника. Из ее пересказа я понял, что Линькову это не очень-то удалось: он волей-неволей затронул женское самолюбие Леры, она обиделась, и дальше разговор свернулся. А мне Лера сама все рассказала, не дожидаясь расспросов, да еще с такими подробностями, которых Линькову нипочем бы не сообщила. И вскоре я поймал в словах Леры ниточку, за которую можно ухватиться. Лера сказала, что Аркадию очень понравилось, как она поет, и песни ее тоже понравились.

- Он меня даже записать хотел на магнитофон! - добавила она. - Нет, правда!

Ты что, не веришь?

- Что ты, Лерочка! - поспешно возразил я. - Просто я ни разу как-то не наблюдал, чтобы Аркадий записывал песни. Он больше джазом увлекался. Правда, есть у него негритянские спири-чуэлс...

- А у меня как раз одна песня в стиле спири-чуэлс! - заявила Лера, - Не моя, конечно, я своих не пишу, но очень хорошая. И насчет джаза он тоже сговорился кое-что переписать...

- С кем это? - сразу же спросил я. - С кем сговорился-то?

Мне вдруг пришло в голову, что таинственный Радж Капур может иметь какую-то связь с этими, то есть с магнитофонными, записями. Может, он пленками торгует? Ведь к Аркадию кто попало не ходил, а этот неизвестный субъект был у него два раза...

- С Женькой Назаровым говорил, с нем же еще! У Женьки и магнитофон особенный, со стереозвуком, и джазовых записей - ну, уйма!

- Лерочка, золотко! - взмолился я. - А ты, часом, не знаешь, где живет Женька Назаров? Очень мне нужно его повидать!

- Подумаешь, проблема! - с удовольствием ответила Лера. - Проводишь меня домой - и все. Женька в нашем доме живет.

По дороге Лера всячески старалась выведать, зачем мне понадобился Женька, но я пообещал ей рассказать все потом.

- Вот, пожалуйста, - сказала Лера, когда мы подошли к ее дому на Пушкинской, - тут тебе и Женька, тут тебе и джаз на всю катушку. Как весной откроешь окна, так покою нет ни один вечер.

Лера была права: это Женька говорил с Аркадием о джазовых записях. Аркадий хотел переписать себе кое-что из его фондов ("У меня, знаешь, уникальные есть вещи!" - с гордостью пояснил Женька), но не знал, где добыть пленку, и Женька ему посоветовал обратиться к Марчелло.

- Марчелло? - переспросил я.

- Ну, прозвали его так... Он на Марчелло Мастрояни похож -не вообще, а в фильме "Развод по-итальянски", там он с усиками и такой какой-то неприятный.

- А на Раджа Капура он не похож? - осведомился я.

- На Раджа Капура? - Женька подумал. - А шут его знает. Я Раджа Капура толком не помню. Видел я "Бродягу", но давно, еще в школе когда учился.

Ну да, он Раджа Капура не помнит, а Анна Николаевна, наверное, "Развод по-итальянски" не видела: за семьей недосуг, да и зачем ей глядеть такие аморальные фильмы? Наверное, это и есть тот самый тип - чернявый с усиками...

- Мне вот тоже пленка позарез необходима! - заявил я. - Где бы его найти, этого Марчелло?

- А он в "Радиотоварах" работает, на проспекте Космонавтов. Лучше всего и закрытию магазина приходите, тогда с Марчелло общаться легче. Да ты вот сейчас и иди! - посоветовал Женька, глянув на часы. - Пока дойдешь, как раз без четверти семь будет. Ты к Марчелло подойди, прямо к прилавку, и скажи потихоньку: "У меня к вам дело, буду ждать на улице". И все. Как закроют магазин, Марчелло к тебе выйдет.

Чернявый продавец в "Радиотоварах" ничуть не походил ни на Раджа Капура, ни на Марчелло Мастрояни: неказистый парень, кривобокий слегка, и лицо неприятное. Но усики у него действительно имелись и густая черная шевелюра тоже.

Я полушепотом сообщил ему, что у меня есть дело и я буду ждать на улице.

Марчелло, ничуть не удивившись, кивнул и отошел к полкам.

Ровно в семь он вынырнул откуда-то из-за угла, бочком придвинулся ко мне и хрипловатым, простуженным голосом спросил:

- Вы насчет чего интересуетесь?

- В основном насчет Джонни Холидея, - небрежно сказал я. - Есть у вас что-нибудь новенького? Можно "Биттлов" тоже. Или шейк свеженький, если имеется. Женька Назаров уверял, что для вас ничего невозможного нет.

- Назаров - это какой? - недоверчиво прохрипел Марчелло.

- Женьку Назарова не знаете? - удивился я. - Такой маленький, рыженький. У него же уникальные джазовые пленки, что вы!

- Подумаешь, уникальные! - презрительно отозвался Марчелло. - В гробу я его видал, вместе с этими уникальными...

- Ну, ладно, - примирительно сказал я. - Это мне понятно: вы же специалист, он себя тоже считает специалистом... Словом, дискуссия на профессиональной почве!

- А чего мне с ним дискуссии вести? - Марчелло хмыкнул, - Специалист, тоже мне! Больше воображения, чем соображения.

Он, видимо, за что-то обиделся на Женьку. Но меня это даже устраивало.

- Ну, ладно, забудем о Назарове, раз вы с ним не в ладах, - сказал я уступчиво,- Мне ведь про вас не только Назаров рассказывал, а еще и Аркадий Левицкий.

Я говорил это небрежным тоном, но исподтишка наблюдал за Марчелло. Он весь скривился и опять хмыкнул.

- Это ваш приятель, что ли, Левицкий-то?

- Работаем вместе, - осторожно сказал я.

- Работа у вас, конечно, интересная, - с оттенком уважения заявил Марчелло.