Ариадна Громова - Глеги

- Нам ведь нечего теперь задерживаться... Надо бы поскорей, сказал Казимир, поднимаясь. - Ну, я пойду к Виктору.

- Ты не расстраивайся чересчур, - посоветовал Владислав. Смотри, ты даже в лице переменился... - Он вдруг запнулся. - А ты здоров, Казик?

Казимир ответил не сразу.

- Боюсь, что... Все равно мне надо идти к Виктору.

- Я тебя провожу, - Владислав встал и двинулся к нему.

Казимир вскочил, отбежал к двери. Он был бледен, глаза его казались почти черными от расширившихся зрачков.

- Не подходи! - крикнул он. - Ты с ума сошел! Все на тебе держится!

- Ладно, я пойду следом. Иди.

Они шли по коридору, и Владислав видел, что походка друга становится все более неуверенной и шаткой. Немного не дойдя до медицинского отсека, Казимир пошатнулся и оперся о стенку. Он сейчас же обернулся к Владиславу.

- Не смей! Не подходи! - закричал он. - Я сам доберусь! Иди назад! Ты заразишься! Назад!

Владислав видел, что он не открывает глаз и судорожно цепляется за стенку. Белая марлевая повязка трепетала от крика и втягивалась в рот, мешая говорить.

- Я не подойду, успокойся, - сказал Владислав. - Но стань лицом к стене, если ты уж так боишься за меня. Я пробегу и вызову Виктора, чтоб он тебя довел.

- Виктору еще тяжелее, - уже спокойней сказал Казимир и, болезненно морщась, открыл глаза. - Уходи. Пойми, что тебе нельзя болеть.

- Ты, кстати, преувеличиваешь. Почему так уж нельзя? Вот рассчитаю орбиту, стартуем - и можно будет перевести ракету целиком на автоматическое управление. Это Виктору нельзя, а не мне.

- Виктор все равно болен, - пробормотал Казимир и с усилием пошел, цепляясь за стенку. - Ах, черт, все двигается и расплывается. Слушай, я правильно иду?

- Правильно. Да ты держись стенки.

- Мне все кажется, что я прохожу сквозь стену. Или она сквозь меня.

- Поворачивай направо. Тут уж близко.

Казимир долго топтался у поворота, крича: "Не подходи!" Наконец, сделав отчаянное усилие, шагнул вправо. Дверь медицинского отсека приоткрылась. Виктор поглядел на Казимира, молча подошел к нему, обнял. Владислав поразился, как страшно изменилось лицо Виктора за эти два-три дня: синевато-бледное, осунувшееся, с глубоко запавшими усталыми глазами, оно уже не казалось юношеским и светлым. Виктор заметил Владислава и вздохнул.

- Тебе не надо было сюда идти, - тихо сказал он. - Но раз уж пришел, подожди. Я сейчас вернусь.

Виктор вскоре вернулся, закрыл за собой дверь медицинского отсека и прислонился к ней спиной. Он тоже надел марлевую маску.

- Надо поскорее стартовать, - без всяких предисловий сказал он.

- Завтра. Раньше не успею сделать расчеты.

- Ладно... Если почувствуешь себя плохо, немедленно иди ко мне. И забирай этого... Инни.

- Мне нельзя болеть. Кто же рассчитает орбиту?

- Если начнется болезнь, ты уже не сможешь докончить расчеты. Не будешь видеть.

- И что же тогда?

- Подождем до завтра... Завтра, я думаю, Таланов уже сможет это сделать... если ему приказать...

В голосе Виктора звучала горечь. Владислав похолодел и стиснул зубы. "Таланов... герой космоса... я его портрет еще в школе повесил над своим столом. Таланов - глеганни..."

- А ты? - спросил он с трудом.

- Я... ну что ж, я постараюсь продержаться, пока... Видишь ли, нам с тобой придется подготовить анабиоз... для всех, кроме тебя, если ты будешь здоров, и меня. Иначе нам не справиться, они погибнут.

- Тебе тоже надо... анабиоз... - с трудом проговорил Владислав.

- Одному тебе будет слишком тяжело... с этим Инни. Правда, можно научить его разговаривать и понимать, хотя без Казимира это будет труднее.

- Я справлюсь один, не беспокойся.

- А если ты заболеешь после старта?

Владиславу стало страшно. Он представил себе, как останется один с молчаливым, ко всему на свете равнодушным существом из другого мира. Как заболеет и сначала будет мучиться, хорошо зная, что его ждет, а потом станет таким же равнодушным, полумертвым и беззащитным... И никого рядом, кроме такого же ходячего мертвеца... на долгие месяцы... И все будешь понимать, все видеть... "Нет, я не выдержу! Лучше умереть!.. Да, но умереть нельзя, тебе нельзя. Ты должен раньше вывести ракету на орбиту. По крайней мере. А потом..."

- Ты же все равно болен, - сквозь зубы сказал он, с отчаянием глядя на Виктора.

- У меня более легкая форма. Может быть, и последствия будут не такими... как у других. И потом я врач, Владек. Я должен держаться.

Он поднял голову. Владислав поглядел в его серые, ясные, смертельно усталые глаза - и замолчал. Судорога перехватила ему горло.

- Я все сделаю, как ты сказал, Виктор, - проговорил он наконец. Мы с тобой вместе все сделаем... - Он помолчал и добавил: - Если нам доведется еще летать, я бы хотел всегда отправляться в космос с тобой.

- Спасибо, Владек, - тихо ответил Виктор. - Мы еще полетаем, правда?

Они стояли и глядели друг на друга. Марлевые маски почти целиком скрывали их лица; одни глаза жили на этом белом мертвенном фоне. Глаза видели и понимали все.