Генри Каттнер - Одержимость

— За двенадцать лет они акклиматизируются, — невозмутимо ответил Сэм. — Еще через несколько — будут дивиться, как они жили в этих дурацких Куполах. Что делает людей пионерами? Мы как-то говорили с вами об этом. Толчок, идея, плохие условия дома, святой Грааль. Но здесь этого оказалось недостаточно, — он пожал плечами. Вот и случилось то, что случилось.

Хейл долго смотрел на Сэма с необычным для него волнением. Затем пошел прочь, бросив на ходу:

— Вспомните судьбу Моисея.

Ответа он ждать не стал.

Медленно и трудно человечество крепло и пускало корни. Новая цивилизация потихоньку набирала темп. А в покинутых Куполах еще теплилась странная жизнь.

Их было мало, но они предпочли умереть здесь. Остались старики и больные, выбравшие медленную, но комфортабельную смерть. Остались наркоманы, просто чудаки и те, кто пуще смерти боялся Венеры. Они призраками слонялись по сумрачным пустынным улицам, почти не встречаясь друг с другом, да и не желая этого. Лишь смутные звуки порой нарушали мертвую тишину, на поворотах тихо вздыхали Дороги, привычные к тяжести тысячных толп, да изредка купол резонировал отзвуками подводной жизни, что шла вокруг него. Шаги случайного прохожего совсем редко отдавались между пустыми домами.

Гром бомбардировки сотрясал стены. Стол и кресло, в котором сидел Сэм, подпрыгивали, авторучка в его руке то и дело рвала бумагу.

Миловидная девушка, в элегантной коричневой форме наклонилась, глядя как он пишет, отчего по обеим сторонам ее лица упали пряди черных коротких волос. Взяв листок, она подошла к своему столу, осторожно ступая по дрожавшему полу. Потом включила передатчик и сказала в микрофон несколько слов. С экранов, стоящих по всей комнате, на Сэма и девушку смотрели подчиненные и ждали приказов. На них по очереди смотрели голубые глаза девушки, бархатным голоском отдававшей строгие распоряжения.

— Спасибо, Сигна, — устало поблагодарил Сэм. — Мне нужен Захария. Пусть приведут.

Девушка встала и быстро прошла к двери, которая отворялась в небольшую караульную, где всех входящих проверяли чуткие детекторы. Таким образом осторожный Сэм ограждал себя от неожиданностей. После очередного бомбового удара по стене пробежала длинная трещина. Какой смысл в детекторах, когда рушатся стены?

Сигна что-то сказала в коридор, и оттуда вошли два охранника, сопровождающие пленника. Они медленно пересекли ряд контрольных лучей.

Захария был в наручниках, но выглядел спокойным и уверенным, несмотря на разбитые в кровь губы и кровоподтек на щеке. Новым на его вечно юном лице был только загар. Он и сейчас оставался главой клана Харкеров, а Харкеры по-прежнему были самой влиятельной Семьей Венеры. Сэм смог схватить предводителя, но Захария ничем не показывал, что этот успех чего-нибудь стоит.

Исходу минуло двадцать лет.

Купола так и остались необитаемыми. Двадцать лет… Не велик срок, но его хватило, чтобы полностью приспособиться к жизни на континенте. Момент акклиматизации определили приборы, показавшие, что венерианская атмосфера достигла равновесия, некогда существовавшего на Земле. Атмосферу изменили дикая яблоня и другие земные растения, в больших количествах продуцирующие кислород. Флора и фауна Венеры, привыкшие к атмосфере, богатой двуокисью углерода, оказались лишними. Растения и животные Венеры, а так же ужасные симбиотические сочетания того и другого, должны были либо приспособиться, либо исчезнуть.

Колонии ждали этого.

Колонии дождались войны.

— Захария, — устало произнес Сэм, — отзовите своих людей.

Захария не без симпатии рассматривал Сэма, уже не в первый раз пытаясь найти сходство с Харкерами.

— Чего это ради?

— Вопросы здесь задаю я! Если атака не прекратится к полудню, я расстреляю вас. Идите к передатчику.

— Нет. Вы проиграли, Сэм. Вам конец.

— Я всегда выигрывал! Что мне помешает выиграть и на этот раз?

— Нет, — повторил Захария.

Хорошо защитив себя в годы мира, Сэм действительно выигрывал легко и презрительно. Миф о бессмертии окончательно лопнул, и тут же последовали отчаянные нападения на белые крепости, укрывшие наиболее влиятельных людей Венеры. Но напрасные попытки кончались трагически.

— Вы ошибаетесь, считая нас простыми бунтовщиками, — сказал Захария. — Мы готовились с того дня, когда вы с помощью ядерного шантажа наложили на нас дань. Вы великолепный стратег, Сэм, но вы промахнулись, не проверив, что мы вывозим из Куполов. У вас нет такой боевой техники, какую мы применяем против вас. Вы долго готовились к обороне, но мы еще дольше — к нападению. На этот раз мы добрались до вас, Сэм.

— Все может быть… Но вы кое-что забыли, — от непрерывной тряски у Сэма раскалывалась голова. — Вы забыли о себе! Что вы предпочтете: быть немедленно расстрелянным или прекратить нападение? Ну… как?

— Нет… Вам не понять!

— Вы пытаетесь убедить меня в своей силе. Почему же вы не прикончили меня еще двадцать лет назад? Не дурачьте меня, Харкер.

— Тогда мы нуждались в вас. Было своего рода негласное соглашение. Оно кончилось. Против вас не только пушки, но и люди с их эмоциями и энергией, которые вы безуспешно пытались в них убить. Но ни вы, Сэм, и ни кто другой не сможет остановить прогресс. Двадцать лет вы его сдерживали, но сейчас давление достигло предела. Вы конченый человек.

Сэм в бешенстве ударил кулаком по дрожащему столу.

— Заткнись! — крикнул он. — У меня голова трещит от этих взрывов, а тут еще ты… Шестьдесят секунд на размышление. Не больше! А потом тебе конец!

Что-то было не так. Сэма мучила какая-то странная неуверенность. Подсознание настойчиво предупреждало об опасности. Слишком уж легко ему удалось захватить Захарию.

Он обежал взглядом комнату. В тысячный раз глаза его остановились на голубоглазой девушке за столом в углу. Она внимательно и встревоженно следила за происходящим. В свое время она прошла жесткие психологические тесты, отсеявшие всех претендентов, кроме полудюжины. А уже из них выбрали Сигну.

Восемнадцати лет она впервые появилась у Сэма в форме секретаря. Родилась она под Куполом, но выросла на поверхности. Ее, как и всех кандидатов на новые должности, подвергли внушению у лучших психологов. Несмотря на свою молодость, Сигна делала карьеру быстрее других. Уже через шесть месяцев у нее появился собственный кабинет. И однажды Сэм, комплектуя личный персонал, встретил в списке кандидатур женское имя. Он перестал колебаться, едва увидел ее.

Сейчас ей было двадцать пять. Любовницей Сэма, что бы ни говорили в крепости, она не стала — он сам не захотел этого по какой-то странной своей прихоти. Она проходила периодические проверки под гипнозом, подтверждающие неизменность ее эмоциональных реакций. Сэм знал, что без нее он не справился бы и с половиной дел, и доверял ей полностью.