Алексей Сазонов - Звездная Одиссея

Он подвел Наташу к застекленной кабине, в которой у микрофона сидел диктор. Как раз в это время ему принесли очередную сводку. Оператор взял текст и, включив микрофон, монотонным голосом начал передачу:

— В районе Марианских островов, по буквам: Мария, Анна, Роман, Иван, Анна... — зарождается тайфун...

Внимание Наташи привлекло оживление возле электронно-счетной установки, где велась обработка записей приборов. Схватив карточку с текстом, один из сотрудников вбежал в кабину.

— Внеочередная! — воскликнул он.

— Внимание, внимание! — И голос диктора зазвучал живее. — В районе Хайлара в ближайшие часы ожидается землетрясение силой до одиннадцати баллов. Эпицентр — юго-западнее озера Далайнор...

Наташа закрыла глаза и представила себе на мгновение, как беззаботно спит притихший после трудового, напряженного дня город. И вдруг тишину нарушает голос радиодиктора:

— Жители Хайлара, жители Хайлара, проснитесь1 Немедленно покидайте помещения, выходите за городскую черту! Через несколько часов произойдет землетрясение!..

Почти сразу зажигаются огни в окнах домов. Толпы людей покидают город. Спасенные от гибели, они благодарными глазами провожают пролетающую над головами яркую звезду — спутник.

— Подобные прогнозы с использованием пьезоэффекта земной коры, к счастью, приходится делать не так часто, — прервал мысли Наташи Швачко. — Пройдем в другую лабораторию.

И вот они уже в следующем помещении, с лаконичной надписью на дверях «Служба Солнца».

— Фу, как здесь жарко! — невольно вырвалось у Наташи, лишь только она переступила порог.

— Ничего не поделаешь, топка Земли! — пошутил Швачко. — Как успехи, кочегары? — приветствовал он сотрудников лаборатории.

— Ничего, кончаем смену — и остывать!

— Дамскими чулочками занимаетесь? — пошутил Швачко, указывая на тончайшую паутинку, разложенную на огромном металлическом столе.

— Хороши чулочки! Пятьсот квадратных километров! — Нет, правда, ребята, что это?

— Искусственный климат.

Оба, и Наташа и Швачко, с недоумением взглянули на говорившего.

— Серьезно. Подбираем зеркальное покрытие с максимальным коэффициентом отражения.

— А для чего? — заинтересовалась Наташа.

— Для вас, земных жителей. В городах, возникающих за Полярным кругом, солнечный голод. Ребятишек в школах приходится облучать кварцем. Вот, посмотрите, последний образец «солнечного луча», — И лаборант показал тончайшую пленку, покрытую блестящей амальгамой.

— Она отражает более девяноста семи процентов солнечных лучей. Когда работа будет закончена, мы подвесим эти пленки на расстоянии нескольких десятков тысяч километров от Земли, и они будут отражать солнечные лучи на заполярные промышленные центры. Там возникнет микроклимат, приближающийся к климату средней полосы России.

— Можно мне взять кусочек «солнца» на память? — попросила Наташа.

— Возьмите.

Швачко повел девушку в другую лабораторию спутника.

В комфортабельном салоне реактивного самолета среди малочисленных пассажиров находились Строков, Борисова и Сюзанна Томп. Самолет держал курс на юго-запад, догоняя Солнце, которое, казалось, никак не может опуститься за горизонт.

— И ты не сказал Наташе, что уезжаешь? — продолжая начатый разговор, спросила Борисова.

— Нет. Это было бы с моей стороны жестоко. Она, конечно, полетела бы с нами и не сумела бы проводить Сашу. Ведь он покидает Землю на несколько лет, а я остаюсь на ней по твоей милости, — вздохнул Строков и с упреком посмотрел на врача.

— Какой ты неблагодарный, Григорий Петрович! Ну, не в космос, так на дно океана. Я ведь тоже не полетела с ними, хотя и могла бы...

— Ладно, не обижайся, — примирительно сказал Строков и погладил ее руку.

Оба замолчали. «Сейчас Саша подлетает к спутнику, а через несколько дней, после заправки горючим и проверки оборудования, — путь к Марсу», — думал ученый, с грустью наблюдая за проплывающей под крылом самолета Землей.

Но вот впереди показалась сверкающая гладь Черного моря. А еще через полчаса они уже были в шумном Одесском порту, у причалов которого стояли многочисленные суда под иностранными флагами. В стороне от них, у самого края пирса, покачивалась на волнах мало чем приметная для других, но сразу обратившая на себя внимание путешественников подводная лодка. На ней им предстояло вскоре отправиться в путь.

Медленно печатая шаг по гравию аллеи, Строков вдруг лицом к лицу столкнулся с Мартином Крейсисом.

— Какими судьбами вы здесь, господин Крейсис?

— Завтра отплываю на родину, — ответил иностранец. — Теперь я владею уже семнадцатью языками. Последний — язык атлантов, который удалось изучить благодаря уникальным коллекциям ваших музеев.

— От души поздравляю! Но это далеко не единственное ваше достижение.

— Что вы имеете в виду?

— Помните тот перевод атлантских иероглифов, который вы передали своему ассистенту? Ведь он дал нам возможность прочитать рукописи марсиан. По праву это и ваш успех!

— Да, да... — неопределенно ответил Крейсис, — Я кое-что слышал уже.

— Но вы так внезапно уехали тогда! Мы не знали, где вас искать.

— Искать? Зачем?

— Чтобы пригласить принять участие в научной обработке марсианских материалов.

— Это был ваш личный успех, господин Строков.

— Личный? — удивился ученый, но тут же замолчал, подумав, что Крейсис все равно не поймет его. — Хорошо, допустим. А если бы мы пригласили вас, как крупнейшего специалиста, принять участие в розысках Атлантиды?

— Атлантиды? — изумился Крейсис.

— Да. Ведь именно там языки обитателей Земли и Марса соприкоснулись таким загадочным образом.

— А вы не боитесь предоставить мне возможность доказать справедливость моей теории?

— О, об этом не беспокоюсь, — ответил Строков. — Но, может быть, вы не готовы к путешествию?

— Я? Я готов! — не колеблясь, ответил Крейсис.

В отличие от своей прабабушки «Северянки» научно-исследовательская подводная лодка, на которой отправилась в путь экспедиция, обладала более солидными размерами, двигателями на ядерном топливе и способностью погружаться на любую глубину.

Вечер застал судно далеко от родных берегов. Ночью миновали Босфор и вышли на просторы Средиземного моря. Звезды на небе как бы повторялись в глубинах уснувшего моря. Все застыло в полной неподвижности, и только упругий встречный ветер да пенистые буруны за кормой говорили о стремительном движении лодки.

Строков одиноко стоял на палубе и, углубившись в свои мысли, не заметил приблизившуюся Сюзанну.

— Григорий Петрович, — тихо обратилась к нему девушка, и в ее голосе послышалось скрытое волнение. — Хочу спросить вас: если вы любите человека, чувствуете, что и он отвечает вам тем же, но молчит, что сделали бы вы тогда?