Генри Каттнер - Холодная война

— Я сказал уже, нет! — взвизгнул он. — Вам меня не заставить.

— Посмотрим, — угрожающе произнес Пу. — Быть может, ваш молодой родственник окажется более рассудительным. Кстати, имейте в виду, что в этом штате я обладаю определенным влиянием и с моим мнением здесь считаются.

— Па, — встрял тут Пу-младший, — они там, кажись, очухиваются. Можно я закачу им теперь двойную дозу, а, па? Спорим, что я смогу уложить парочку-друтую, если ты разрешишь. Эй, па, ты слышишь?..

Эд Пу собрался было снова влепить сынку затрещину, но вовремя одумался.

— Не перебивай старших, парень, — сказал он. — Па занят. Занимайся своим делом и не встревай. — Он посмотрел на стонущую толпу. — Что-то там торговля плоховато идет. Можешь слегка им подбавить, но двойную дозу давать не смей. Не транжирь энергию понапрасну. У тебя растущий организм.

Он снова повернулся ко мне.

— Талантливый малец, — сказал он, сияя гордостью. — Да вы и сами видите. Он унаследовал это от своей дорогой и незабвенной, столь безвременно от нас ушедшей матушки Лили Лу. Я рассказывал вам о Лили Лу? Как я уже сказал, я надеялся рано жениться, но судьба распорядилась иначе и, когда я вступил в брак, я был уже далеко не молод.

Тут он надулся, как жаба, и с уважением оглядел собственный живот. В жизни не видывал, чтоб человек так за себя радовался.

— Все никак не мог найти для себя достойной пары, пока, наконец, в один прекрасный день не повстречал Лили Лу Муц.

— О! Я понимаю, — вежливо поддакиваю я ему. В самом деле, долго поди ему пришлось искать, пока не нашелся кто-то, кто не сбежал, едва его увидев. Даже Лили Лу, бедняжка, небось крепко подумала, прежде чем согласилась выйти за этакую образину.

— И вот тут-то и пересеклись дорожки, моя и вашего дражайшего дядюшки. Оказалось, что давным-давно он передал Лили Лу некий Дар…

— Не давал я его! — завопил дядюшка Лем, — а если бы даже и дал, то откуда я знал, что она выйдет замуж и передаст его своему ребенку? Вы что, думаете, Лили Лу…

— Он дал ей Дар. Она молчала и поведала мне об этом лишь на смертном одре. Ох и досталось бы ей от меня, признайся она раньше. Лемюэль дал ей Дар, который унаследовал ее сын.

— Я всего лишь хотел защитить ее, — зачастилзаоправдывался дядюшка Лем. — Ты же знаешь, Сонки, мальчик, что я говорю правду. Бедная Лили Лу была столь страшна, что люди кидали в нее чем ни попадя, как только она попадалась им на глаза. Как автоматы. И их нельзя винить. Я сам частенько боролся с собой, чтобы подавить искушение, Но бедная Лили Лу, как мне было ее жалко. Ты не знаешь, Сонки, сколь долго боролся я с собственными благими побуждениями. Но увы мне, увы! Мое золотое сердце опять подложило мне свинью. Однажды я так расчувствовался из-за судьбы этого существа, что пошел и передал ей Дар. Всякий бы на моем месте поступил также, а, Сонк?

— Как тебе это удалось? — спросил я, не на шутку заинтересованный. Кто его знает, что может пригодится в жизни. Я еще молод и мне нужно учиться.

И тогда он стал объяснять мне и мгновенно все до невозможности запутал. Тем не менее я понял, что все дельце было обтяпано с помощью какого-то чудного приятели дядюшки Лема по имени Ген Хромосом. Когда я въехал в суть и стал напирать, как да что, дядюшка Лем стал распространяться про какие-то альфа-волны в мозгу.

Ну об этих-то волнах я и так знал. Всякий поди видел эти волны над головой, когда кто-нибудь думает. Вон Дед наш бывает сразу думает шестьсот разных дум, все они бегают друг за другом по извилинам. Когда близко смотришь, так глаза натрудить можно.

— Такая вот история, Сонк, — подвел дядюшка Лем итог. — И теперь все унаследовал этот змееныш.

— А почему бы тебе не попросить этого Гена Хромосома избавить Пу-младшего от этой способности и не сделать его обычным человеком? Ты же это раз плюнуть, дядюшка Лем. Смотри, — и я сфокусировал свое зрение на Крошке Пу, как будто бы захотел заглянуть внутрь его, ну вы небось сами знаете, как это делается.

Посмотрел я своими глазами и сразу мне ясно стало, что же дядюшка Лем все тщился мне объяснить. Были там такие смешные цепочечки из этих Ген-Хромосомов и какие-то палочки, которые мельтешили в таких, знаете, маленьких клетках, из которых мы все состоим. Кроме, пожалуй, Крошки Сэма, нашего младшенького.

— Гляди-ка, дядюшка Лем, — говорю я ему, — все, что ты сделал с Лили Лу, так это поменял местами вон те палочки и связал их в цепочки вот так. Почему бы тебе не вернуть их на свои места. Тогда Дар уйдет из Пу-младшего.

— Эх, если бы все было так просто, — вздыхает дядюшка Лем. — Сонк, чем ты меня слушал? Если я их начну переставлять, я тут же убью Крошку Пу.

— Мир станет только чище, — отвечаю.

— Так-то оно так. Но вспомни, что мы обещали Деду? Никаких больше убийств.

— Но дядюшка Лем, страх ведь что получается. Выходит, этот гаденыш и дальше будет насылать порчу?

— Это еще полбеды, — ответствовал он, чуть не плача. — Он же передаст Дар своим потомкам, как Лили Лу передала ему.

В течение минуты будущее рода человеческого и в самом деле виделось мне довольно-таки мрачным. Потом я рассмеялся.

— Спокойно, дядюшка Лем, — говорю я ему. — Уж об этом-то беспокоиться нечего. Ты посмотри только на это жабье отродье. Покажи мне хоть одну женскую особь, которая подойдет к нему на милю. Он уже в красоте не уступает папочке. А вспомни, в нем течет еще и кровь Лили Лу. Может быть он станет еще уродливее, когда вырастет. Что-что, а женитьба ему не грозит, вот что я скажу.

— А вот здесь вы и заблуждаетесь, — встревает вдруг в разговор Эд Пу. Он весь побагровел, от злости его аж трясло. — Что, думаете, я не слышу? Думаете, что можете трепать языками о моем сыне, что хотите? Это вам с рук и сойдет. В этом городе власть — это я, запомните. И учтите, у нас с Крошкой большие планы. С его-то талантом! Я уже вхожу в совет олдерменов, а на той неделе открывается вакансия в Сенате штата если только один старый дурак — я знаю о ком говорю, — не окажется крепче, чем выглядит. Так что берегись, юный Хогбен, ты и твоя семейка еще заплатите мне за оскорбления.

— Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, — парирую, а Крошка ваш и взаправду омерзителен.

— Ничего, скоро он поймет, что не это главное. Мы, из рода Пу, вообще трудны для понимания. Слишком глубоки, наверное, хотя вряд ли вам это что-нибудь говорит. А на мне лежит ответственность за то, чтобы род наш никогда не угас. Никогда. Вы слышите, Лемюэль?

Дядюшка Лем зажмурил изо всех сил глаза и головой замотал быстро-быстро:

— Нет, нет и нет. Никогда я не сделаю этого. Никогда, никогда, никогда.

— Лемюэль, — говорит тогда Эд Пу этаким тихим и проникновенным голосом, — может быть вы хотите, чтобы малец испытал на вас свой дар, а?