Генри Каттнер - Ось времени

— Я видел тебя, Кортленд.

Я раскрыл рот.

Он широко улыбнулся.

— Да, я видел тебя, спящего на дне яйца. Я видел также себя, доктора Эесен, полковника Харрисона Мюррея — и все мы спали.

Он с торжеством посмотрел на меня. Улыбка его стала еще шире.

— Вы сошли с ума, — глупо заметил я.

— Ты можешь сказать, что никогда не был в горах Святого Лаврентия. Может быть. Но и доктор Эссен никогда не бывала там. Не был и я. Возможно, и полковник Мюррей. Но ты будешь там, мой друг. И все мы тоже будем. — Улыбка его погасла, голос стал усталым. — И мы все очень изменились. Ты понимаешь? Мы все стали немного старше. Но не время состарило нас, а какие-то пережитые нами события. Да, мужчины выглядели усталыми, состарившимися. Но доктор Эссен почему-то выглядела моложе. — Он пожал плечами. — Я ничем не могу объяснить этого. Я могу только сообщить, о том, что видел.

Ну, хватит об этом. Закрой рот, Кортленд. Уверяю тебя, что это был именно ты. А это значит, что тебе предстоит вместе с нами совершить прыжок в будущее, в мир Лица. Я уверен, что все мы вместе должны встать перед ним. Да, я уверен в этом. Я сам видел нас, спящих на полу, а вокруг нас были приборы, регулирующие наш сон. И мы путешествовали во времени. Мы будем перемещаться во времени, как этот ящик. Из нашего времени, мы переместимся по временной оси в мир Лица. Но на этой оси не существует обратного движения, так что нам не грозит встреча с самими собой… Вы понимаете, что это значит? Это значит, что когда те четверо проснутся в пещере и выйдут оттуда, мы войдем туда и отправимся в будущее.

Я встряхнул головой. В моем мозгу мелькали странные видения. Все они не имели для меня никакого смысла. Все, кроме одного. Но зато это одно было для меня совершенно определенным.

— Нет, не все, — сказал я.

— Почему?

— Простите, если я употребляю вульгаризм, — язвительно ответил я. — У вас, по-моему, не все дома, но со мной-то все в порядке. Я никуда не собираюсь. Я знаю, где мне хорошо. Джерри Кортленд собирается обеими ногами твердо стоять на своей собственной временной оси. Я напишу о вас, мистер Де Калб, самый лучший очерк в мире, но в ваши сумасшедшие авантюры я ввязываться не собираюсь. Ясно?

Он ухмыльнулся.

— Ввяжешься, Кортленд, еще как ввяжешся!

У шестидесятилетнего полковника Мюррея была прекрасная фигура. Фигура военного, и он очень этим гордился. Но иногда он забывал расправлять плечи, выпячивать грудь, втягивать живот, и тогда постепенно становился обычным сутулым стариком — пока снова не вспоминал, что он военный.

Недовольная гримаса всегда присутствовала на его лице, он оно как бы состояло из скошенных плоскостей. Голос полковника был неожиданно тонким, и становился еще выше, когда полковник злился. А злился он практически всегда. Сейчас он тоже был зол.

— Если человек родился идиотом, то ему уже ничем не помочь, Де Калб, — говорил он. — Но, к счастью, мы не все идиоты. Вы должны бросить все свои побочные работы и перейти к основной. Вы же согласились сотрудничать с Министерством Обороны… — и он бросил на меня быстрый осторожный взгляд. — Вы согласились выполнить определенную работу.

— Я выполнил ее, — ответил Де Калб. — Я доложил результаты в Бюро и наметил дальнейшие направления работы. О, это вовсе не секрет. Многие работают в этой области. Главная тайна — в техническом обеспечении работ, а она тщательно хранится работниками Бюро. Во всяком случае, я на это надеюсь. Сейчас Бюро работает на полную мощность. В исследованиях заняты лучшие умы. Они работают по моему плану и сделает все не хуже меня. Для меня это была бы просто бесполезная трата ума. Мои функции закончились в тот момент, когда я изложил свои идеи физикам и психологам, которые способны претворить их в жизнь.

— Позвольте мне решать это, — недовольно сказал Мюррей, и затем наступила пауза.

Послышался спокойный голос доктора Эссен, сидящей у окна:

— Ира, может быть, полковнику следует посмотреть Запись?

— Конечно, — ответил Де Калб. — Спорить дальше бесполезно. Кортленд, может, теперь ты займешься этим?

Я открыл шкаф и достал оттуда завернутый ящик. Затем поставил на стол между полковником и Де Калбом. Мюррей подозрительно следил за всеми моими действиями.

— Если это какая-нибудь дурацкая шутка… — начал он.

— Уверяю вас, сэр, что это не шутка. Это нечто такое, чего вы раньше никогда не видели. Я думаю, что когда вы подсмотрите то, что находится здесь, у вас не будет возражений против проблемы, над которой я работаю.

Де Калб развернул пакет. На столе появился грязный, помятый бело-голубой предмет, такой же непроницаемый для человеческого мозга, как и способ, которым он попал сюда, совершив путешествие во времени. Вселенная и судьба людей были заключены в нем.

Пальцы Да Калба притронулись к его поверхности. Раздался слабый отдаленный скрип, как будто начали проворачиваться заржавевшие петли и, наконец, ящик раскрылся.

Я не стал смотреть. Я чувствовал, что сегодня больше ничего не смогу воспринять, пока мой мозг не справится с потрясением. Я смотрел на потолок и видел, как по нему бегут причудливые, постоянно меняющиеся отблески. Это был свет, отраженный от плоскостей цветка. Даже одно это движение производило сильное гипнотическое воздействие.

В доме стало тихо. Казалось, из ящика волнами выходит тишина конца мира, и поглощает все звуки, кроме тяжелого дыхания Де Калба и хриплых выдохов Мюррея, который поглощал вспышки света, проникшего сюда через бездну времени.

Я почувствовал, что мною овладело сильное напряжение. Я ждал, ждал, когда во мне снова вспыхнет источник энергии. Ждал новой смерти, может быть, совсем рядом со мной, у меня на глазах. Смерти кого-то в этой комнате. Я ждал, что смерть может настигнуть меня самого, что каменный холод разольется по моему телу, там где успел пустить свои корни некрон.

Ящик закрылся. Огни на потолке погасли.

Мюррей медленно выпрямился…

Де Калб тяжело откинулся в кресле, не сводя глаз с Мюррея.

— Вот и вся история, — сказал он.

Почти час потребовался для того, чтобы рассказать обо всем Мюррею. Мы с любопытством смотрели на него, как будто ожидая чего-то нового от его просмотра Записи.

Но лицо Мюррея ничего не выражало. Это было очень странно, так как я знал, что он очень эмоциональная, почти истерическая натура. Может, он научился владеть собой? Когда он era стал задавать Де Калбу холодные четкие вопросы, не лице его не было никаких эмоций.

— И вы узнали меня, — сказал он, глядя сузившимися глазами на Де Калба. — Я был там, в этой… пещере?

— Да.

Мюррей спокойно смотрел на него, кончики его губ опустились вниз. По всей видимости, он пришел к какому-то решению.