Светлана Ягупова - Феникс

Решение подкрепилось еще и стечением обстоятельств: напротив моей пятиэтажки находился Дом малютки, откуда день и ночь слышался младенческий плач. Вполне естественный для каждого ребенка, здесь он казался детской жалобой на людей, решивших жить без забот и печалей, выжимая максимум удовольствий.

По утрам я просыпалась от этого крика, и меня мучила совесть — будто там, за каменным забором, плачут брошенные мною дети. Я представляла, как они беспомощно барахтаются в мокрых пеленках, холодные и голодные, хотя, конечно же, за ними был неплохой присмотр. Но разве сравнить его с домашним? Мне снились удивительные сны: будто моя комната полна голеньких плачущих младенцев, и все тянут ко мне ручонки, и я готова приютить их в своем жилище и сердце.

И вот настал день, когда мое решение окончательно созрело. Ты к тому времени женился. Удивительно, что живя в таком сравнительно небольшом городке, как Херсон, я так и не узнала, кто твоя жена, лишь однажды услышала, что ты уехал на Север.

До сих пор не могу понять, как подруге удалось уговорить меня взять именно девочку. Удочерение произошло без особого труда, и к матери я приехала якобы со своим ребенком. То есть, даже мать ни о чем не подозревала.

Почему я все же взяла девочку? Подруге удалось убедить меня, что девочки всегда ближе к матери, то есть, я обретаю себе друга на всю жизнь. Мол, мальчишки более эгоистичны и уже юношами не принадлежат тебе. И вот еще что сыграло решающую роль в выборе: взглянув на одну из предложенных подругой малышек, я обмерла — у нее были большие серые глаза, очень похожие на твои, и — о диво! — мой нос, губы, подбородок. Я тут же решила, что жизнь подбросила мне удивительный сюрприз: овеществила нашу с тобой дружбу в образе этой девочки.

Я полюбила ее сразу же и вскоре не представляла, как можно было мечтать о мальчишке — такой она была замечательной. Сероглазая, белолицая — в тебя! с красиво очерченными губками и бровями, она была для меня лучшим ребенком в мире. До сих пор не верится, что родила ее не я.

Полгода я была так счастлива, что нисколько не смущалась соседских взглядов — мол, бедная мать-одиночка. Глядя па мое горделивое лицо, трудно было предположить, что у меня нет мужа: так сохраняла я свое достоинство. И уж тем более никто не догадывался о том, что это не мой ребенок. Мысль об этом я изгнала из себя в первые же дни, как только взяла девочку. Она была моей и ничьей больше. Разве что для тебя еще оставалось место, и порой чудилось, что все-таки мы встретимся, я покажу тебе дочь и спрошу: "Не правда ли, она очень похожа па нас?"

С первых же дней я стала обучать ее держаться на воде. В три месяца она уже прекрасно плавала и даже ныряла. Я опускала на дно ванны игрушки, и она доставала их оттуда, а порой усаживалась — да- да, в три месяца! — в воду, погружаясь в нее с головкой и, зажав соску в зубах, забавлялась игрушками.

Моя мать с ужасом наблюдала все это, но я прилагала все усилия, чтобы не отказаться от избранной мною системы закалки. Не для того, чтобы вырастить исключительного ребенка, — хотя, какая мать не мечтает об этом? — прежде всего, мне хотелось видеть дочку здоровой. Врачи убеждали, что ребенок, который дружит с водой, хорошо развивается не только физически, но и умственно. То есть, я убивала сразу двух зайцев, не подозревая о том, что уготовила судьба за мои хлопоты.

Моя мама назвала девочку Айгюль, что в переводе с коми означает Лунный Цветок. Пробуждаясь по утрам, я вынимала ее из кроватки и любовалась ее личиком, чудодейственно вобравшим в себя наши черты. Я разглядывала ее крохотные пальчики с розовыми ноготками, щекотала за ушком, целовала пяточки. Вся моя нерасплесканная нежность обрушилась на дочь.

Я смотрела на Айку, и во мне рождалась мать всех детей. Ныло сердце при мысли о Домах малютки, детдомах, интернатах. И хотя знала, что многим детям там лучше, чем было бы дома, я провидела семьи, которые могли бы осчастливить их. Эта мысль привела к неожиданному поступку. Почему я скрываю, что девочка рождена не мною? Что в этом постыдного? Первой, кому призналась во всем, была моя мать. Сначала она схватилась за голову, потом решила, что я разыгрываю ее — ведь у Айгюль столько сходства со мною! А когда поверила, долго плакала и сказала, чтобы я держала язык за зубами, если желаю ребенку счастья. Но меня уже понесло. Родить дитя может и кошка, а вот ты вырасти его, воспитай. Семейные тайны рано или поздно ведут к трагедиям, травмам психики ребенка и родителей.

Пойми правильно, я вовсе не стремилась выглядеть в чужих глазах эдакой героиней. Мне хотелось уравнять свою дочь с другими, не придумывая для нее лишних сказок. Не потому ли на свете так много детей-сирот, что кроме всего прочего, существует и эта дурацкая, стыдливая тайна усыновления? Я надеялась собственным почином хоть что-то сдвинуть с места. Теперь каждый раз, когда кто- нибудь заглядывался на Айку, говорил, какая она хорошенькая, я без всякого стеснения признавалась, что взяла ее в роддоме. Первой реакцией собеседника обычно был испуг от моей нетактичности. Затем в глазах мелькало удивление и только потом человек начинал о чем-то размышлять.

Вскоре и мама привыкла к обнаженной тайне. Зато теперь я не опасалась злых языков и шушуканий. Наоборот, мне даже казалось, что люди стали со мной более открытыми, и это, в свою очередь, избавило меня от дурацких подозрений, мнительности. Как только девочка подрастет, я намеревалась втолковать ей, что вовсе не под капустным листом нашла ее, а взяла в доме, где детей раздают папам и мамам. А попозже расскажу все подробней. Я хотела сделать ее духовным ребенком настолько, что ей уже будет безразлично, кто ее родил.

Два года я работала на полставки, прирабатывая перепечаткой кандидатских и писательских рукописей. Мать получала скромную пенсию, но мы перебивались. За модой я не гонялась, не умирала от зависти при взгляде на чье-то кожаное пальто или ультрасапожки. Все мои интересы сосредоточились на ребенке.

Предвижу твой вопрос — а как с женской жизнью? Дело в том, что я слишком хорошо раскусила природную ловушку, чтобы после тебя вновь попасть в нее. Втайне я даже гордилась своим умением безболезненно вести аскетический образ жизни, подчинять себе чувства.

Я ждала. Ждала и верила в то, что однажды случится чудо, и ты или кто-то, похожий на тебя, войдет в мою жизнь. А вошло горе. Оказывается, оно давно караулило меня, уже в те дни, когда я со страстью осуждала футурологов, предсказывающих, что через век — два почти все дети будут воспитываться в интернатах. Это предсказание казалось чудовищным, и я не подозревала, что вскоре ухвачусь за него, как за спасательный круг.

Айке шел пятый месяц, когда я заметила вялость ее ножек. Они будто отяжелели, и девочка не перебирала ими, как раньше, не брыкалась, когда я заворачивала ее в одеяльце для прогулок. Не дожидаясь очередной консультации в поликлинике, я обратилась к невропатологу. Собрали консилиум. Врачи были озабочены не менее меня, признав у ребенка парапарез нижних конечностей. Но что вызвало его? Сделали ряд анализов и вызвали меня в клинику, где состоялась следующая беседа.