Сергей Калашников - Длинный отпуск

Оставшиеся недели Степа изнывал от скуки, заполняя досуг чем придется. Резался с компьютером в шахматы, пытался готовить из концентратов и консервов в условиях невесомости. В результате перепачкал всю кабину и долго ее отмывал. В отчаянии перечитал все найденные на борту инструкции и наставления.

Наконец настал долгожданный момент. Настроив телескоп, Степа не отрываясь следил за станцией. Ракет, конечно, видно не было. Но вот влючились их двигатели, и крошечные звездочки устремились к серебристому шарику. Вспышка, еще вспышка, потом еще и еще. Четыре ракеты уничтожены, а что с остальными? Прошло уже больше двух минут, а нет никаких признаков попаданий. Степа впился взглядом в поверхность цели. Ничего. Впрочем, что это за пятнышко? Раньше его не было. И второе. Ба, да их целая россыпь.

Конечно, пробоины. Ведь ракеты должны взорваться не в момент попадания в борт станции, а с замедлением, внутри базы. Поэтому он и не видел вспышек взрывов. Только вывороченные участки обшивки. Степа насчитал одиннадцать отметок. Неплохо. Похоже, внутри не осталось живого места Пора возвращаться.

Ошвартовавшись и выйдя из машины, Степа отправился докладывать дежурному. По дороге он сделал неприятное открытие. От него пахло. Не розами, конечно. Пахло мочой, дерьмом и давно не мытым телом. Все удобства в тесной кабине штурмовика находились прямо за креслом пилота, и за два месяца он буквально пропитался их запахами.

Дежурный майор — тот же, что ставил ему задачу, — бесстрастно выслушал доклад: «Задание выполнено, корабль исправен», — принял кассету бортового журнала и отпустил Степу отдыхать. До омерзения буднично. Даже настроение испортилось.

Приведя себя в порядок, Степа уже собирался идти к адмиралу — надо же было, пусть и с опозданием, представиться в связи с прибытием, — как вдруг его вызвал сам адмирал.

Кроме командующего, в кабинете находился еще один офицер, капитан лет тридцати. После формального доклада адмирал предложил Степе сесть, помолчал немного и наконец заговорил с выражением ехидства на лице:

— Так вот, молодой человек. Капитан Тернер только что вернулся из района учебной цели. Никаких повреждений там нет Как вы соотнесете это с вашим докладом о выполнении задания?

Степа молчал. Он был почти без сознания. Ему не поручали атаковать учебную цель. В чем же дело? Неужели эта штабная крыса майор дал ему не то задание? Впрочем, техник наверняка помнит… Нет, майор ставил задачу в коридоре, а техник был на площадке за дверью. Ну вот, приехали. Майор в ошибке, конечно, не сознается. Штабные щепетильны во всем, что касается карьеры. Стало быть, придется доказывать, что ты не верблюд. Юлить бесполезно. Но и пресмыкаться не стоит.

Собравшись с мыслями, Степа ответил, стараясь попасть в тон вопроса:

— Видите ли, сэр. Я и не получал задания на обстрел учебной цели.

— Действительно. Вам ставилась боевая задача, и в качестве цели была названа настоящая база касситов. Но в вашем бортовом компьютере под этим названием были даны координаты нашей учебной цели.

«Слава Богу, штабник ни при чем. Хороший, наверно, человек», — подумал Степа.

Адмирал тем временем продолжал:

— Мы с большим интересом наблюдали, как вы почти пол суток висели вблизи базы. Видимо, дрожали от страха и собирались с мужеством. Это и неудивительно. Многие молодые пилоты до вас вели себя аналогично. Но после этого вы рванули почти в противоположную сторону, пропадали где-то два месяца, а потом вернулись с израсходованным боезапасом и докладом о выполнении задания. И за все это время даже ни разу не Приблизились к цели. Должен поставить вас в известность, что трусы и лжецы под моим командованием не служат. Вы вернетесь на Землю ближайшим транспортом и будете уволены из армии. У меня все.

По его виду было ясно, что теперь Степа должен по-уставному попросить разрешения и покинуть кабинет. Но обвинения во лжи и трусости на некоторое время лишили его дара речи. Так и сидел Степа, не зная, что делать, когда на столе зазвонил телефон внутренней связи. Адмирал снял трубку и долго молча слушал. Наконец положил трубку. Лицо его выражало растерянность. Он зачем-то посмотрел на капитана, потом перевел взгляд на Степу. Да так и замер в молчании.

«Расшифровали бортовой журнал», — понял Степа. Гнев его, однако, не улегся, и он пошел ва-банк.

— Видите ли, сэр. Неточность в данных бортового компьютера я обнаружил и устранил как раз в то время, когда, по вашим словам, висел вблизи базы. Наставление по производству полетов категорически запрещает включать двигатели, если неисправно навигационное оборудование. Ваш трюк с искажением данных мог сбить с толку недоучек, прошедших обучение по ускоренной программе. Но не кадрового офицера.

«Достаточно для первого раза», — решил Степа. О том, что адмирал в свое время обучался по сокращенному курсу, на базе, конечно, знали все.

Командующий как-то по-стариковски съежился и виновато улыбался.

Но на защиту командира бросился капитан. Он телефонного разговора не слышал и был все еще не в курсе.

— Вы хотите сказать, что отстрелялись по настоящей базе КС-27?

— Так точно.

— С какого же, позвольте узнать, расстояния?

— С двух десятых астрономической единицы.

— И сколько же попаданий удалось отметить? Или все ракеты были перехвачены?

— Одиннадцать. — Это уже адмирал вступил в разговор. — Уймись, Заг. Он разнес ее в клочья Осталась только оболочка, и та как решето. — Адмирал снова перевел взгляд на Степу. — Прости старика. Я ведь не знал.

Степина ярость мгновенно улеглась. Перед ним сидел усталый пожилой человек и сам жестоко страдал от обиды, которую только что нанес ему Испросив разрешения, Степа вышел из кабинета И пошел в столовую.

Потом были и другие полеты На боевое дежурство, на патрулирование района, на сопровождение и так далее. В основном летал на истребителе. Были и стычки с касситами Вертя карусель схватки, Степа не раз слышал переговоры пилотов неприятеля друг с другом. Но кодированный модуляцией сигнал воспринимался как полный звуковой хаос. Впрочем, касситы слышали его так же, поскольку на их кораблях и кораблях землян применялись сходные системы кодирования радиосигнала, только с разными кодами, разумеется.

А через год, направляясь в свой первый отпуск на транспортном звездолете, Степа попал в аварию, больше похожую на вражеское нападение, и оказался заброшенным на эту планету

Костер весело потрескивал. Чай заварился на славу. Прихлебывая его вприкуску с очень вкусными местными сладостями — какой-то фрукт, уваренный в меде до твердости, — Степа вернулся из воспоминаний о недалеком и таком милом прошлом к своему странному сегодня.