Фрэнк Перетти - Монстр

Старик покачал головой, почти печально.

— Нет.

Рид понял, что этому человеку вполне можно довериться.

— Мне кажется, я видел.

Пик подошёл к нему и мягко сказал:

— Сынок, тебе нужно быть уверенным в этом. Я не хочу, чтобы кто-нибудь решил, будто я заморочил тебе голову разными россказнями.

Рид уставился на гипсовый слепок.

— Они… они издают звуки, похожие на женский плач? Не крик, а… ну знаете, стоны, рыдания?

Хозяин гостиницы слабо улыбнулся и покачал головой.

— Откуда вы знаете?

— Просто никто никогда такого не слышал.

— А они пахнут дурно, как самая зловонная подмышка на свете?

Пик немного поколебался, а потом ответил:

— Только когда они испуганы или расстроены. Обычное дело для человекообразных обезьян. Такой защитный механизм.

— А они воют и визжат, как… ну, как обезьяны? Серебряные коронки старика блеснули в свете, льющемся в окна.

— Это я слышал.

— А они свистят? — Рид попытался изобразить свист, который слышал: протяжный, с лёгкими переливами.

Теперь Пик встрепенулся и выпрямился, пристально на него глядя.

Спасательные команды были готовы выступить в лес. Джимми Кларк и шериф Миллз, с винтовками за спиной, обменялись взглядами с Питом Хендерсоном, а потом посмотрели в сторону главной двери отеля.

— Вы ведь видели его, верно? — спросил Джимми. — У него такой вид, словно он дури обкурился.

Шериф Миллз помедлил лишь несколько мгновений, обвёл взглядом собравшихся людей, а потом глубоко вздохнул.

— Ладно, возьмёмся за дело! — крикнул он. — Давайте двигаться!

Передняя дверь открылась. Все разом замерли на месте.

Рид вышел наружу, чуть бледный, чуть шаткой поступью, но держась прямо, с рюкзаком за плечами, в своей форменной фуражке. Он принял решение и напряжённым голосом сказал шерифу Миллзу:

— Готов выступить по вашему приказу, сэр.

Бек услышала протяжный свист с лёгкими переливами. Потом отвратительные утробные звуки, похожие на похрюкиванье гигантской старой свиньи в луже грязи. Снова похрюкиванье. И снова свист.

Потом Бек осознала, что во рту у неё какое-то месиво — комковатое, как липкий изюм, и кислое, как лесные ягоды, — и кто-то в огромных кожаных перчатках запихивает в неё следующую порцию месива.

Она подавилась, закашлялась и выплюнула всё…

И весь мир сотрясся.

Бек открыла глаза. Всё ещё затянутые плёнкой слизи после долгого сна, они видели неясно.

Кто-то качал её на руках, завёрнутую в вонючее коричневое одеяло.

«Спасение! Я спасена!»

Снова раздался свист, похожий на свист кипящего чайника.

Хлюп! Следующая порция давленых ягод оказалась у неё во рту, и она чувствовала, что лицо у неё перемазано соком. Она отдёрнула голову, отплюнулась, проморгалась.

Мир обрёл чёткость очертаний, и она поняла, что находится не дома. Она видела лишь переплетённые ветви и зелёные листья. Свежий ветерок говорил о том, что она по-прежнему где-то в горах, где-то в густых зарослях кустов. Кустов с ягодами. Черника?

Она подняла взгляд…

НЕТ!

Она судорожно глотнула ртом воздух и оцепенела, с отвисшей дрожащей челюстью. Хотя руки у неё затряслись, она не посмела ни пошевельнуться, ни издать хоть звук. Она могла лишь лежать, скованная ужасом, и таращиться в жуткие глаза, смотревшие на неё.

Глаза были тёмно-жёлтые, с грязно-коричневыми белками вместо обычных белых. Глубоко посаженные под низким выступающим лбом, они смотрели напряжённо, испытующе — точно изучали редкий образец насекомого под микроскопом. Красновато-коричневое лицо, с грубой кожей, похожей на растрескавшуюся кожу старого седла, обрамляли густые всклокоченные волосы.

Бек чувствовала на своём лице жаркое смрадное дыхание. Выпяченные губы растянулись, показав ряд белых зубов, и существо засвистело.

Именно такой свист Бек слышала в темноте, когда сверкающие глаза сверлили её и мёртвый мужчина висел на дереве.

Лишённая всякой способности мыслить, парализованная страхом, Бек отреагировала так, как с детства была научена реагировать на шершней, пчёл, гремучей змеи и прочих разных чудищ, населяющих мир. Она неподвижно замерла, если не считать дрожи в руках, с которой никак не могла справиться.

Пальцами размером с колбасу существо затолкало ей в рот ещё ягод. Бек забыла, что рот у неё открыт и теперь он снова оказался битком набитым. Она рефлекторно закрыла рот и ягоды остались в нём непрожёванным месивом. Жуткие глаза выжидающе уставились на неё, лицо под выступающим, узким изборождённым морщинами лбом хранило угрюмое выражение.

Непонятно почему Бек принялась жевать. Ягоды лопались у неё во рту, наполняя его кисло-сладким соком. Морщинистое лицо смотрело на неё внимательно и напряжённо, широкий приплюснутый нос с шумом втягивал и выпускал огромные объёмы воздуха.

Продолжая жевать и только-только из-за необходимости дышать, Бек осмелилась опустить глаза Достаточно низко, чтобы увидеть вторую огромную руку с грязными чёрными ногтями, которая обнимала её, прижимая к горе тёмной красновато-коричневой шерсти. Шерсть была жёсткой и сальной, от тёплого влажного тела под ней исходил знакомый — тошнотворный — запах пота. Бек чувствовала, как при каждом вздохе горы расширяется и сужается могучая грудная клетка. Она впервые оказалась в такой близости от существа со столь огромными лёгкими.

«О, пожалуйста, не убивай меня…»

Может ли она бежать? Куда? Насколько можно судить, она находится где-то в лесу. Над зарослями черничных кустов поднимались высокие деревья, а в разрывах густой листвы виднелось голубое небо.

Сильная покрытая шерстью рука вытянулась и сорвала ещё горсть ягод с ветки.

Когда кулак размером больше головы Бек опустился, чтобы засыпать в неё чернику, она не решилась перечить. Она открыла рот, набрала в него ягод и начала жевать.

Со вкусом ягод и осознанием жевательной способности пришло окончательное понимание, что она всё ещё жива, — весьма замечательный факт, учитывая обстоятельства. Сколько ещё она проживёт, Бек не имела понятия и не обольщалась никакими перспективами на сей счёт.

Бек повернула голову, чтобы определить своё местоположение. Она лежала на руках существа, напоминающего огромную гориллу. Череп у него сужался к макушке, как у гориллы, над глазами нависали развитые надбровные дуги, но челюсти выступали не так сильно, и губы были более подвижными и выразительными. Насколько Бек могла судить, существо сидело, поджав ноги, но одна огромная покрытая шерстью ступня высовывалась из-под него — со сморщенной безволосой подошвой и пятью пальцами, растущими в ряд. По полной, заросшей мехом груди Бек заключила, что это самка. Сейчас они сидели в углублении, образовавшемся при падении дерева, вывернувшего из земли свои могучие корни. С тех пор в яме выросли кусты (главным образом черника), которые сейчас служили для них укрытием от внешнего мира. Самка крепко прижимала Бек к груди левой рукой и кормила правой.