Фрэнк Перетти - Монстр

Бек боялась заходить слишком далеко в своих предположениях и надеждах, но, судя по всему, за ними была погоня. Иаков возглавлял бегство.

Кэп знал, что времени у него мало, и, не теряя ни минуты, спустился по стальной лестнице в подземный мир, расположенный под зданием Центра бионаук. Главный коридор был узким. По потолку тянулись кабели, водопроводные трубы и воздуховоды. Унылое однообразие голых серых стен лишь изредка нарушали красные таблички на массивных дверях, предостерегавшие: «Опасно для жизни! Высокое напряжение», «Открывать дверь категорически запрещается», «Посторонним вход воспрещён». Кэп дошёл до таблички, гласящей: «Проход открыт только для лиц с допуском секретности». Он продолжал идти, стуча каблуками по голому бетонному полу. Синий бейджик, удостоверяющий наличие допуска секретности, унего забрали вместе со всем прочим, но, может, никто не заметит, даже если он встретит кого-нибудь. Пока весь этаж казался до странности пустынным.

Кэп испытывал угрызения совести, словно он был шпионом или даже взломщиком, но говорил себе, что он здесь, поскольку (а) он учёный, (б) у него есть гипотеза и (в) имеется подтверждение гипотезы, полученное экспериментальным путём в результате эмпирического наблюдения.

Направленный в нужную сторону «вопросом» Баумгартнера и повторной вылазкой в Интернет, он применил метод контроля флуоресцентными лучами для проверки представленной в образцах человеческой ДНК на наличие аденовируса и — бац! Зная, что искать, он нашёл аденовирус повсюду.

Аденовирус часто использовался для сплайсинга, поскольку, будучи вирусом, он естественным образом встраивал свою ДНК в ДНК заражённой клетки, превращая ту в идеальное средство доставки. Требовалось лишь использовать некий энзим, чтобы вырезать участок ДНК из донорской клетки, поместить в вирус, а потом инфицировать вирусом клетку-реципиент. Оказавшись в клетке-реципиенте, вирус встраивал донорскую ДНК в ДНК реципиента вместе со своей собственной, обеспечивая таким образом требуемое дополнение, но также оставляя поддающиеся обнаружению цепочки своих нуклеотидов.

В случае с ДНК, представленной в экскрементах и слюне, факт перестановки комплементарных пар оснований нуклеиновых кислот с помощью сайт-специфического мутагенеза представлялся очевидным, но данный процесс протекал бы слишком медленно для рабочего графика любого генного инженера. Последний, кто бы это ни был, обратился к вирусному переносу, использовав аденовирус для переноса и сращивания человеческой ДНК с ДНК шимпанзе, перемещая целые участки за раз — процесс гораздо более быстрый, но непредсказуемый в части результатов. При сайт-специфическом мутагенезе генный инженер контролировал, какие комплементарные пары видоизменяются, переставляются и перемещаются. При вирусном переносе всё решал вирус, в подавляющем большинстве случаев принося больше вреда, чем пользы.

Таким образом у Кэпа появилась гипотеза, объясняющая странные цепочки нуклеотидов, обнаруженные в лаборатории Джуди; человеческие, обезьяньи и гибридные в одном животном, переплетённые с цепочками аденовируса, за счёт которого главным образом и произошёл сплайсинг. Это не случайность и не загрязнение. Человеческая ДНК здесь привнесена намеренно.

Но конечно, это оставалось только гипотезой, вдобавок незаконченной. Кэп знал что и как, но должен был выяснить кто, а поскольку вероятный ответ представлялся очевидным, его требовалось проверить посредством эмпирического наблюдения.

Означенное наблюдение должно было начаться по другую сторону ничем не выдающейся двери, помеченной номером 102.

Кэп вытащил из кармана куртки изящную шкатулочку кедрового дерева — очаровательный подарок, полученный Мериллом от Американского географического общества за большой вклад в эволюционную биологию. На крышке шкатулочки красовалось его имя и логотип общества, вырезанные лазером. Кэп вынул из неё мастер-ключи Мерилла от всех лабораторий и учебных аудиторий.

Третий по счёту ключ открыл замок. Бросив быстрый взгляд в один и другой конец коридора, — пока по-прежнему пустынного, — Кэп проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Он знал, где искать выключатель, поскольку хорошо изучил это место. Здесь находилась лаборатория доктора Адама Буркхарда, невоспетого пионера (открыточного героя, как часто иронически думал Кэп) молекулярной антропологии. В первые годы работы в университете по настойчивому совету Мерилла и других коллег Кэп проводил здесь много времени, работая бок о бок с Буркхардом, по всей видимости, предполагавшим таким образом восстановить веру Кэпа в выгодные мутации и удержать его как профессора биологии на пути истинном. Если кому-нибудь дано доказать, что мутации действительно являются механизмом для выведения новых видов, то несомненно только Буркхарду. Он посвятил всю свою жизнь подобным попыткам и — как постоянно указывал Кэп — во всех терпел неудачу. Разумеется, Буркхард ожидал от него отнюдь не такого умозаключения. После двух лет совместной работы их взгляды разошлись настолько, что они расстались: Буркхард продолжал заниматься своими секретными исследованиями первоочередной важности, а Кэп перешёл на роль факультетского парии, откровенно высказывающего своё мнение и задающего много лишних вопросов. Но сейчас у Кэпа не было времени предаваться неприятным воспоминаниям. Сейчас главным представлялся тот факт, что он имеет при себе украденные ключи и скоро будет пойман, если не поторопится, и что он находится в лаборатории, по всем признакам пустующей. Рабочие столы, некогда заставленные приборами, свидетельствующими о разных предметах и стадиях исследования, теперь пустовали. Только у самой двери стояли в ряд несколько картонных коробок. Со стен исчезли постеры, со стеллажей — склянки с образцами, а из клеток — лабораторные мыши.

Стол Буркхарда тоже пустовал. Кэп поставил на него шкатулку с ключами и выдвинул все ящики, один за другим: ничегошеньки. На доске объявлений над столом висел перекидной календарь, всё ещё открытый на январе, хотя уже был июнь, а также несколько объявлений о давно прошедших событиях и несколько прикнопленных моментальных снимков: симпатичная старшекурсница, делающая инъекцию лабораторной крысе, крысы пёстрой окраски, четверо широко улыбающихся студентов с призом, полученным на региональной университетской выставке научных достижений. Диплом доктора философии Буркхарда исчез со стены, но прямоугольник невыцветшей краски всё ещё указывал на место, где он находился прежде. Пластинка с надписью «Преподаватель года» по-прежнему висела над столом, пыльная и забытая. Кэп помнил, что с течением лет Буркхард постепенно терял интерес к преподавательской работе, и теперь казалось, что Буркхарда не особо волновали ни воспоминания, ни молодые люди, на которых он оказал влияние (раз он оставил здесь их фотографии).