Евгений Гуляковский - Звёздный мост

Мгновенно весь воздух вокруг превратился в раскаленный ад, осколки камней свистели вокруг, как минные осколки. Какие-то ошметки еще кружились в воздухе, когда Северцев вновь оказался на ногах. Я вскочил вслед за ним, придерживая Анну и не давая ей подняться.

Над обнаженным жерлом шахты, на том месте, где некогда стояла каптерка, теперь с ревом вращался огненный протуберанец.

Нас спасла узкая расселина. Оплавленный козырек базальта над ее обращенной к шахте стороной еще светился, отразив в сторону основную ударную волну.

То, что творилось сейчас в районе самой шахты, больше всего походило на извержение вулкана. К счастью для нас, основная сила взрыва ушла вверх. Ствол шахты сыграл роль направляющей, вышвырнув в небо смрадное облако гари и обломков.

- Что это было?.. Почему взрыв?.. Что случилось?! Я же не мог! Я поставил заряд на самую малую мощность!

- Вы здесь ни при чем. Тела монстров, видимо, состоят из какого-то горючего вещества. Произошла детонация, они все вспыхнули одновременно наше счастье, что скорость взрывной волны не слишком высока. Это похоже на взрыв концентрированного горючего. Возможно, они умеют накапливать в своих телах энергоемкие вещества...

Я пытался этими пустыми, ничего не значащими словами как-то смягчить боль утраты, только что постигшей старого капитана, в одну минуту лишившегося своих друзей.

Дезов больше не существовало. Ровная как стол площадка с оплавленными краями шахтного ствола свидетельствовала об этом с непоколебимой определенностью. И минуту назад Северцев сам, своими руками, включил запал чудовищной мины, не оставившей от них ни малейшего следа.

Нас осталось трое. Трое на незнакомой планете, без специального снаряжения, без связи и без надежды выжить.

Впрочем, всегда остается надежда, хоть и иллюзорная, если понимаешь, что существу, забросившему нас сюда, чужда человеческая логика и принципы человеческой морали.

В конце концов, я ведь не принял его предложения. Мы для него слишком незначительный фактор, чтобы вспомнить о нас еще раз... Однако должна же быть какая-то причина, почему мы оказались именно здесь? И зачем ему понадобились три двери в конце моего похода? Что означал этот выбор, куда вели остальные две двери? Имело ли это какое-то значение для нас? Узнаю ли я когда-нибудь об этом? Ответа не было.

В какой-то момент я даже позавидовал Северцеву, слишком потрясенному гибелью своих десантников, чтобы думать о чем-то еще. От нас их все же отделяла незримая преграда, сознание того, что они не совсем люди. Для Северцева этой преграды не существовало, и он горевал о них так, словно потерял близких друзей.

Вниз мне пришлось вести его едва ли не силой. Нам следовало поторопиться, чтобы до вечера успеть закончить спуск и найти подходящее место для ночлега.

Я заметил, что в отношении Анны к Северцеву с этого момента что-то изменилось. Вначале мне показалось, в ней проявилось обычное женское участие к человеку, который так искренне и глубоко горевал о потере друзей, считая себя виноватым в их гибели. Лишь значительно позже я понял, что это было началом гораздо более серьезного чувства.

Мы шли медленно, с трудом волоча наши избитые и обожженные тела. Хотелось есть, но еще сильнее хотелось пить. После того как над вершиной горы, с которой мы спускались, взошло фиолетовое солнце, жара стала нестерпимой. А вокруг не было ни капли воды.

Позже, когда узкая тропа выведет нас на равнину, где в изобилии виднелась растительность, мы наверняка найдем и воду. Под вопросом оставался, правда, ее состав и пригодность для человеческого организма. Но я был почти уверен, что вода нам подойдет, раз уж оказался пригодным для дыхания воздух планеты. Эти две стихии, вода и воздух, неразрывно связаны между собой.

Надо было найти воду, прежде чем мы совершенно обессилеем от жажды.

Предгорье казалось недостижимым. Не меньше десятка километров каменистой пустыни отделяло нас от него. В горах расстояния меняют свои привычные для человека значения, и десять километров по горной тропе, под раскаленным солнцем, да еще в разряженном горном воздухе оказались для нас почти непреодолимой преградой.

Тропа все время петляла, то круто взбираясь вверх, то спускаясь по отвесным обрывам и осыпям. Она была старой, слишком старой, и у нас не возникало надежды отыскать тех, кто когда-то вырубил в скалах эту дорожку, пригодную разве что для вьючных животных.

Но тропа постепенно менялась. На ней появились следы каких-то животных. Внизу нас ждал неизвестный и опасный мир, ко встрече с которым мы были совершенно не готовы. Я проверил заряд батареи в своем бластере - там оставалось едва ли сорок процентов. Пара хороших стычек, и магазины опустеют полностью. Возобновить заряд здесь будет невозможно.

Во время одной из коротких остановок я включил свою портативную рацию и проверил состояние эфира. Там царила первозданная тишина, не было даже тресков атмосферных разрядов. Возможно, на этой планете не бывает гроз, возможно, здесь нет даже озонового слоя... Еще ни разу я не попадал в мир, о котором ничего не знал.

Даже разведчики - первопроходцы космоса, прежде чем ступить на поверхность новой, открытой ими планеты, проводят целый комплекс предварительных исследований.

В параллельных мирах, созданных Гифроном по барнудской матрице, известен был хотя бы климат и состав атмосферы.

Об этой планете мы не знали ничего. И когда в конце этого изнурительного спуска, уже к вечеру, за одним из поворотов тропы мы увидели самую обычную деревушку, состоявшую из бревенчатых изб с вьющимся над крышами дымком, я даже не удивился. И не испытал облегчения. С тех пор как я близко познакомился с Гифроном, способность удивляться чему бы то ни было покинула меня навсегда. А радужные миражи, возникавшие в его мирах, чаще всего так и оставались миражами.

Глава 34

Издали небольшая группа деревянных домов казалась самой обычной деревней, и лишь подойдя значительно ближе, мы поняли, что это хорошо защищенный хутор.

Высокая стена из заостренных стволов местных деревьев опоясывала десяток строений сплошной стеной. Глухие окованные ворота неприветливо смотрели в нашу сторону рядом широких, прикрытых внутренними щитами бойниц.

Возможно, близкое соседство шахты научило обитателей этого поселения осторожности, но могли быть и другие неизвестные нам причины, заставившие их принять солидные меры безопасности. Ворота не открылись даже после того, как мы постучали.

- Может, они тут все давно вымерли? - спросила Анна.

Ей никто не ответил. Ожидание и неопределенность выматывали нервы, но мы с Северцевым посетили не одну планету и знали, что в чужой дом не стоит ломиться без приглашения, а потому терпеливо ждали, не пытаясь слишком настойчиво заявлять о своем визите.