Роберт Сойер - Вспомни, что будет

— Тебе, конечно, милее ТИ, — заметил делла Роббиа. — Эта теория развенчивает понятие свободы воли. Любой испущенный фотон знает, что именно его впоследствии поглотит.

— Безусловно, — кивнул Ллойд, — я признаю, что в теории ТИ слишком большой упор делается на блокирование волн Вселенной. Но на самом деле именно ваша теория множественности миров полностью исключает свободу воли.

— Как вы можете такое говорить?! — всплеснул руками итальянец.

— Между множественными мирами не существует иерархии, — произнес Ллойд. — Допустим, я иду, иду — и подхожу к развилке. Могу пойти направо, могу — налево. Какую дорогу мне выбрать?

— Какую хочешь! — воскликнул делла Роббиа. — Свобода воли!

— Чепуха, — отрезал Ллойд. — Согласно ТММ, я выберу ту дорогу, которую не выберет другая версия меня. Если он пойдет направо, я буду вынужден пойти налево; если направо пойду я, налево придется пойти ему. И только глупость и наглость могут заставить кого-то решить, что в этой Вселенной во все времена учитывается только мой выбор и что иной выбор — это всегда всего лишь альтернатива, обязанная отразиться в другой Вселенной. Интерпретация множественности миров создает иллюзию выбора, но на самом деле полностью детерминистична.

Делла Роббиа бросил взгляд в сторону Тео и протянул к нему руки, как бы взывая к здравому смыслу.

— Но ТИ зависит от волн, которые передвигаются во времени назад!

— Франко, полагаю, сейчас мы самым наглядным образом показали реальность информации, передвигающейся во времени назад, — тихо возразил Тео. — Кроме того, на самом деле Крамер говорил о том, что транзакции происходят вне времени.

— И к тому же, Франко, — добавил Ллойд, радуясь, что у него появился союзник, — твоя версия Флэшфорварда как раз-таки требует путешествия во времени.

— Что? Как? Видения просто рисуют параллельную Вселенную, — возмутился делла Роббиа.

— Согласно ТММ, любые параллельные Вселенные, какие только могут существовать, наверняка идут нога в ногу с нашей в плане времени: если бы ты мог заглянуть в параллельную Вселенную, то увидел бы там сегодняшний день — двадцать шестое апреля две тысячи девятого года. На самом деле все расчеты в квантовой физике основаны именно на том, что параллельные Вселенные одновременны с нашей. Ну да, конечно, если бы у тебя была возможность заглянуть в параллельную Вселенную, ты мог бы там увидеть мир, в котором ты сидишь за столиком не со мной и с Тео, а с Майклом Берром — вон там, но все равно это происходило бы сейчас. А ты предполагаешь не просто взгляд в будущее, а контакт с параллельными Вселенными. Довольно сложно принять одну из этих идей, не приняв другую, и…

Тут к столику подошел Джейк Горовиц.

— Извините, что помешал, — сказал он, — но вам звонят, Тео. Говорят, это по поводу вашего сообщения на сайте «Мозаика».

Тео вскочил, не доев кебаб.

— Третья линия, — бросил Джейк и пошел следом за Тео.

Рядом со столовой находился пустой офис. Тео вбежал туда. На дисплее телефона значилось: «Вне зоны». Тео снял трубку.

— Алло? Тео Прокопидес слушает.

— Господи, — произнес по-английски мужской голос. — Дикость какая… Говорить с человеком, зная, что его убьют.

Тео даже слегка растерялся.

— У вас есть какая-то информация о моем убийстве?

— Да, пожалуй, что так. В своем видении я кое-что читал об этом.

— И что там было написано?

Мужчина вкратце пересказал то, что прочел. Новых фактов не оказалось.

— Там упоминались мои близкие? — спросил Тео.

— То есть? Это же была не авиакатастрофа.

— Нет-нет. Было ли там сказано что-нибудь о тех, кто меня оплакивает? О жене, о детях?

— О, да, да… Сейчас попытаюсь вспомнить…

« Сейчас попытаюсь вспомнить ». Будущее Тео представляло собой случайность. На самом деле всем было плевать. Это было неважно и нереально. Просто какой-то парень, о котором они прочитали в газете.

— Да, — отозвался мужчина. — У вас останутся жена и сын.

— В газете были названы их имена?

Мужчина выдохнул в трубку. Задумался.

— Сына звали… кажется, Константин.

Константин. Так звали отца Тео. Правильно: он всегда хотел назвать будущего сына в честь отца.

— А мать мальчика? Моя жена?

— Простите. Не помню.

— Прошу вас, постарайтесь.

— Нет, простите. Никак не вспомнить.

— Вы могли бы подвергнуться гипнозу…

— С ума сошли?! С какой стати? И не подумаю. Слушайте, я позвонил, чтобы вам помочь. Хотел доброе дело сделать. Но я не соглашусь ни на какой гипноз. Еще, не дай бог, наркотиками меня накачают. Нет уж, увольте.

— Но моя жена… моя вдова… Мне нужно узнать, кто она.

— Зачем? Я вот, к примеру, понятия не имею, на ком женюсь через двадцать один год. Зачем вам это знать?

— Она могла бы дать ключ к разгадке, почему меня убьют.

— Ну, это возможно. Наверное. Но больше я вам помочь ничем не в силах.

— Но вы же видели ее имя в газете! Вы знаете ее имя!

— Я уже сказал: не помню. Извините. Мне очень жаль.

— Пожалуйста! Я заплачу.

— Я вам серьезно говорю: не помню. Но знаете что: если вдруг вспомню, то обязательно вам позвоню. А сейчас — извините, это все, что я могу сказать.

Тео заставил себя сдержаться. Он стиснул зубы и печально покачал головой.

— Хорошо. Спасибо вам. Простите, не подскажете, как вас зовут? Я хочу записать.

— Извините. Я уже сказал: если что-то еще вспомню, обязательно позвоню.

Голос в трубке умолк.

В тот вечер Митико вернулась из Токио. Она не то чтобы успокоилась, но, по крайней мере, не разрывалась от горя.

Ллойд, до конца рабочего дня занимавшийся новой серией компьютерных моделей эксперимента, встретил Митико в женевском аэропорту. Они проехали десяток километров до его квартиры в Сен-Жени, а потом…

… а потом они бросились друг другу в объятия. Секса у них не было пять дней, со времени Флэшфорварда. Вечерело. Лампы в комнате были выключены, но сквозь щели в ставнях проникало достаточно света с улицы. Ллойд всегда был более страстным, но Митико умела подстроиться под него. Возможно, в постели он вел себя чуть грубовато, слишком «по-западному», но со временем Митико привыкла, а он всегда старался быть нежным любовником. Но сегодня все получилось как-то «дежурно». Банальная поза, ничего интересного. Обычно к концу любовного акта простыни были мокрыми от пота, а сегодня остались почти сухими, даже не соскользнули с кровати.

Ллойд лег на спину, вперившись в потолок. Митико лежала рядом, положив бледную руку на его обнаженную волосатую грудь. Они долго молчали. Каждый был занят своими мыслями.

Наконец Митико нарушила молчание:

— Я видела тебя по Си-эн-эн, когда была в Токио. Ты и вправду веришь, что у нас нет свободы воли?