Эрик Рассел - Оса

Движение на дороге уменьшилось, а потом и совсем замерло. Тысячи оранжевых змеек взвились над погруженным во тьму Радином и ринулись в ночное небо. Еще одна вспышка в районе Камасты. Что-то длинное, черное, грохочущее промчалось над лесом, на секунду заслонив звезды, обдав жаром деревья.

Издалека доносился слабый приглушенный рокот, треск, разрывы и щелчки, а также странный неясный гул, похожий на крики тысяч людей. Моури вышел на опустевшее шоссе и уставился вверх. Звезды померкли, когда в небе появились четыре тысячи боевых кораблей космического флота Земли, уничтоженного уже три раза, если верить сирианским газетам.

Моури, как ненормальный, пустился в пляс на безлюдной дороге. Он простирал руки к небу, орал, вопил, визжал и распевал бессмысленные песни без слов и мотива. Он принялся расшвыривать все свои двадцать тысяч гильдеров, и разноцветные бумажки закружились в воздухе, как конфетти.

В то время как основные силы земного флота пронеслись мимо, несколько кораблей начали опускаться, нацелившись в землю бледными зеленоватыми лучами антигравов. Моури завороженно смотрел, как совсем недалеко от него огромная неуклюжая махина, снабженная грандиозными гусеницами, зависла как перышко на двадцати вертикальных призрачных колоннах света и мягко приземлилась под протестующий скрип рессор.

Он помчался на юг, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Он бежал, пока не наткнулся на отряд из сорока человек. Солдаты, видимо, услышали топот и явно поджидали его. Эти парни были на голову выше Моури и щеголяли в новенькой, с иголочки, зеленой форме. В руках они держали оружие, холодно поблескивающее в звездном свете.

– Полегче, муха навозная, – посоветовал голос, прозвучавший музыкой в ушах Моури: ведь это был язык Земли!

Моури перевел дыхание. Он не обиделся на «муху». Каждый синезадый сири заслуживал такое прозвище.

Моури коснулся рукава солдата, преградившего ему дорогу.

– Меня зовут Джеймс Моури. Я не сири, хотя им выгляжу. Я землянин.

Его собеседник, высокий, сухой сержант, насмешливо ухмыльнулся:

– А меня зовут Наполеон Бонапарт. Я тоже не тот, кем выгляжу. Я император. – Рукой, в которой поблескивал пистолет, сержант ткнул в сторону Моури. – Посадите его в клетку.

– Но я же землянин! – закричал Моури, простирая руки к своим освободителям.

– Да, очень похож, – равнодушно согласился сержант.

– И я говорю на земном языке!

– Конечно. Сто тысяч навозных мух могут на нем говорить. Они думают, что это им поможет. – Сержант снова взмахнул своим оружием. – В клетку его, Роган.

Роган выполнил приказ.

Двенадцать дней Моури слонялся по лагерю военнопленных. Это был крупный лагерь, куда согнали огромное количество сири. И с каждым днем народу все прибавлялось. Узников кормили, за ними был установлен тщательный надзор – и больше ничего.

Среди его товарищей по несчастью было по крайней мере пятьдесят заключенных, которые, хитро подмигивая, уверяли, что им нечего бояться: скоро пленных рассортируют и тогда справедливость восторжествует. Эти проныры утверждали, что долгое время возглавляли Дирак Ангестун Гесепт, и, без сомнения, завоеватели с Земли оценят их заслуги по достоинству. Они пророчили, что земляне скоро начнут награждать друзей и наказывать врагов. Только когда трех из них задушили во сне, хвастовство и угрозы прекратились.

По крайней мере десять раз Моури пытался привлечь внимание часовых, когда рядом не было сириан.

– Эй! Меня зовут Моури, я землянин.

И десять раз он слышал в ответ:

– Как вылитый!

Или:

– Неужели?

Один долговязый парень сказал:

– Не морочь мне голову!

– Это так, клянусь вам!

– Ты и вправду землянин, да?

– Ага, – по привычке ответил Моури на сирианском.

– Вот тебе и «ага»!

Однажды он произнес свою фразу по буквам, чтобы его правильно поняли:

– Послушайте, я з-е-м-л-я-н-и-н.

На что часовой ответил:

– Как же, очень заметно.

Наступил день, когда всех заключенных построили на плацу, в центр его вышел капитан, взобрался на подставленный кем-то ящик, поднес ко рту мегафон и рявкнул на весь лагерь:

– Есть ли здесь Джеймс Моури?

Моури резво выскочил вперед привычной ковыляющей походкой.

– Я!

И он почесался, чем вызвал явное неодобрение капитана. Усмехнувшись, офицер произнес:

– Какого черта вы не сказали об этом раньше? Мы ищем вас по всему Джеймеку. Позвольте заметить, мистер, что у нас есть дела поважнее. Вы что, онемели?

– Я…

– Заткнитесь! Вас вызывают в военную разведку. Следуйте за мной.

Пролаяв это, он проводил Моури мимо охранников у ворот лагеря к сборному домику. По дороге Моури осмелился заикнуться:

– Капитан, много раз я пытался объяснить часовым, что…

– Заключенным запрещается разговаривать с часовыми, – отрезал капитан.

– Но я не заключенный…

– Тогда что вы тут делаете? – Не дожидаясь ответа, капитан распахнул дверь домика и сообщил:

– Вот он, этот бездельник.

Офицер разведки посмотрел на Моури, оторвавшись от бумаг.

– Так вы и есть Джеймс Моури?

– Так точно.

– Ну, что ж, – сказал офицер, – благодаря субпространственному радио нам хорошо известно о вашей деятельности.

– Неужели? – польщенно пробормотал Моури. Он уже приготовился услышать в свой адрес поздравления и похвалы и гордо поднял голову, ожидая венка героя.

Офицер равнодушно зевнул.

– Такой же агент работал на Артишейне, их десятой планете, – сообщил он. – Парень по имени Кингсли. От него давненько ничего не слышно. Похоже, его схватили, и, может быть, от бедняги уже ничего не осталось.

Моури начал понимать, куда он клонит.

– А я-то здесь при чем?

– Мы забросим вас на Артишейн. Отправление завтра.

– Что? Завтра?

– Вот именно. Мы хотим, чтобы вы стали «осой». – Офицер ухмыльнулся, затем озабоченно посмотрел на Моури. – Вы как, в порядке?

– Да, – ответил упавшим голосом Моури. – Вот только что-то с головой…