Джордж Райт - Охота за островом

Роберт, поглядев с сокрушенным видом на измятые корпуса, отражавшиеся в лужах масла и горючего, выпотрошенные двигатели, разорванные гусеницы и раскатившиеся по всему ангару подшипники, тяжело вздохнул и повернулся к выходу. Но, когда Эмили поняла, что пилот собирается немедленно возвращаться на звездолет, она решительно взбунтовалась.

— Это идиотское солнце окончательно лишило вас рассудка! Посмотрите на свои хваленые часы и убедитесь, что по-настоящему сейчас поздний вечер! В конце концов, я чертовски устала, таскаясь тут за вами без всякой пользы, и хочу ночью спать, как все нормальные люди!

— Во-первых, не кричите, а то я выключу приемник в своем шлеме. Во-вторых, вы, кажется, забыли о коррингартцах, которые могут самым бесцеремонным образом разбудить вас среди ночи, если мы останемся на базе.

— Вы же сами говорили: трое-четверо суток, умножить на полтора… Даже по наихудшему сценарию они прилетят еще не так скоро.

— Вы не умеете считать, по наихудшему сценарию они уже были бы здесь.

— Ну раз их до сих пор нет, значит, они и не торопятся, — с чисто женской логикой заявила Эмили.

«А в самом деле, почему они должны торопиться? — подумал Роберт, которому тоже совсем не хотелось после трудного дня тащиться опять десять километров по пересеченной местности. — Они ведь не думают, что здесь произошло что-то особенное. К счастью, когда сюда пришла трансграмма Сэндерса, ее было уже некому принять — и некому послать другие трансграммы…»

— К тому же, — продолжала атаку Эмили, — они ведь не вынырнут из транспространства прямо на посадочной площадке базы?

— Транспереход внутри и вблизи массивных тел типа планеты вообще невозможен, — машинально согласился Роберт.

— Ну да, их гравитационное поле как бы затыкает выход для всякого тела с ненулевой массой, это мне в колледже объясняли. Значит, мы услышим, как они будут садиться, и успеем убежать в степь.

— Даже если так — мне не хотелось бы, чтобы в момент нашего старта на планете были другие корабли, способные пуститься в погоню.

— Так ведь это будут такие же корабли, как наш! Если они и сообразят, что нас надо преследовать, мы к этому времени будем уже далеко. Знаете что, Уайт, половина вашей армии намерена дезертировать. Я остаюсь ночевать здесь. Вы можете, конечно, тащить меня силой, но не забывайте, что дорога вас ждет отнюдь не ровная, а сила тяжести здесь выше земной.

«Что верно, то верно», — подумал Роберт и проворчал:

— До сих пор, стоило мне вас послушать, как добром это не кончалось. Что ваша идея лезть в имперский корабль в поисках транспередатчика, что освобождение Сэндерса…

— Если бы мы тогда не улетели, попались бы имперскому десанту, который подобрал Сэндерса; что же до его освобождения, тут действительно вышла накладка, но не забывайте, что лететь на Элджерон на «Крейсере» — это была ваша идея.

— Ладно, черт с вами! Я действительно заслужил отдых. Пошли в тот жилой корпус — оттуда ближе всего бежать в степь.

Со второго этажа жилого корпуса открывался вид на бетонированную посадочную площадку, находившуюся в километре от базы. Так как, благодаря выбитым окнам, всякая звукоизоляция отсутствовала, Роберт окончательно успокоился, придя к выводу, что в случае чего он заблаговременно услышит садящиеся корабли.

Эмили неожиданно обеспокоилась вопросом, прилично ли ей спать в одном помещении с пилотом. Подобная проблема не волновала ее в лесу или в каюте, куда их запер Сэндерс, но там не было другого выхода, тогда как второй этаж жилого корпуса делился на четыре казармы. Правда, до сих пор поведение Уайта в этом отношении было безупречным — даже слишком безупречным, однако… Меж тем объект этих размышлений уже отыскал себе наименее пострадавшую койку, растянулся на ней прямо в скафандре и закрыл глаза — так же, как поступил бы он, будь он один на всей планете или, напротив, в обществе десяти дочерей миллиардеров. Эмили еще немного постояла в нерешительности и тихо вышла.

Через некоторое время Роберт открыл глаза. Несмотря на усталость, сон не шел к нему — лежать в скафандре было ужасно неудобно. В лесу, на планете с половинной силой тяжести, это не чувствовалось так остро, как здесь. Конечно, скафандр предохраняет от возможной инопланетной инфекции, к тому же его слишком долго надевать, если придется бежать… «Но если нет ни свободы, ни покоя, нужен хоть какой-то комфорт», — подумал Роберт, вылезая из своего космического костюма и расстегивая комбинезон. Едва он снова собрался смежить веки, на пороге, словно привидение, возникла Эмили — также в одном комбинезоне.

— Что случилось? — спросил пилот не слишком приветливым голосом.

Эмили, которая полагала, что Уайт уже спит, рассердилась и смутилась одновременно, почувствовав себя в идиотском положении. «Сейчас он черт знает что вообразит», — подумала она, а вслух сказала: — Я решила, что нам безопаснее не разбредаться по разным углам здания.

(Это была почти правда: на самом деле разгромленная база все еще действовала на нее угнетающе, и она боялась заснуть одна в комнате, где всего несколько дней назад одни разумные существа жестоко убивали других.)

— Впрочем, если я вам мешаю… — продолжила Эмили заранее раздраженным тоном.

— Вовсе нет, это очень разумное решение. Скафандр вы, конечно, зря сняли — у меня больше нет аптечки, а коррингартские лекарства для людей не годятся.

— Можно подумать, что к вам это не относится.

— Мои проблемы — это только мои проблемы, — резонно заметил пилот, — а ваши проблемы — еще и мои. Впрочем, поступайте, как знаете, что я буду с вами нянчиться за какие-то 50 миллионов…

Роберт слышал, как Эмили ворочалась на погнутой койке — очевидно, тоже не могла заснуть.

— Как здесь душно, — прошептала она наконец. — И жарко.

— А что вы хотели, — проворчал пилот. — Кондиционеры-то не работают. А тут, между прочим… — он поднял с пола шлем и скосил глаза на индикатор внутри, — 308 градусов по Кельвину.

— Сколько это по Фаренгейту?

— Понятия не имею! — огрызнулся Роберт. — Весь цивилизованный мир давным-давно пользуется СИ. И только американцы в своем тупом великодержавном консерватизме цепляются за архаичные мили, фунты и фаренгейты. Могу вам только сказать, что снаружи еще жарче. И будет еще хуже, потому что до заката еще часов сорок, а на небе ни облачка.

— Что за мерзкая планета, — возмутилась Эмили. — И как здесь только можно жить?

— Что касается приятных и неприятных условий для жизни, — усмехнулся пилот, — то на эту тему есть весьма поучительная история.

— Вы, кажется, хотите рассказать мне на ночь сказку?

— Сейчас не ночь, и это не сказка. На Границе эту историю рассказывают как вполне достоверную. Впрочем, если это и легенда, она все равно поучительна. Вы когда-нибудь слышали о планете Эдем?