Сергей Мусаниф - Гвардия

Однако реальная жизнь делает все по-своему, и случай пообщаться с яками выпал мне гораздо раньше, чем я рассчитывал.

Выйдя из душа, я заказал тосты, яичницу и большую кружку кофе.

Текст записки от Полковника был весьма расплывчатым: «Явиться на доклад к 11 часам стандартного времени. П.». Лаконично и ничего не сообщает о цели визита. То ли меня ожидает новое задание, то ли выволочка за предыдущее.

Одиннадцать часов стандартного времени соответствует 6 часам утренней вахты, а, учитывая, что после выматывающей экскурсии по канализации Термитника и нескольких литров пива я крепко спал в течение восьми часов, времени было в обрез. Я наскоро проглотил завтрак и ринулся к начальству на доклад.

Полковник — фигура харизматическая.

Когда много лет назад встал вопрос, в чьи же руки следует отдать потенциально самое опасное стратегическое оружие в Лиге, после долгих споров заинтересованные стороны сошлись на единой кандидатуре сотрудника отдела Внешней Разведки ВКС полковника Рауля Смайси-Кэррингтона. Он был отпрыском древнего аристократического рода, отличником Нео-Вест-Пойнта, а заодно с успехом окончил Кемфорд. Военный с абсолютно безукоризненным двадцатилетним послужным списком, самурай современности, он выше всего ценил офицерскую честь и верность долгу. Его имя еще при жизни стало символом честности и принципиальности. Он принял артефакт в свои руки, создал и возглавил элитную организацию, названную Гвардией, и простоял в ее главе без малого пятьдесят лет.

Следом за ним приходили и уходили другие.

Это были самые разные люди: кадровые военные и штатские, аналитики и опера, ученые и полицейские. Они бывали представителями разных национальностей, разного возраста, разного вероисповедания и систем ценностей и даже разного пола. Всех их объединяло только одно: заслужив честь быть Полковником — а это не просто должность или звание, это образ жизни, — они должны были отринуть все свои личные интересы, чины, амбиции, забыть собственные имена и фамилии, работать на износ по двадцать часов в сутки, нести страшную ответственность за все принятые решения, ибо ценой их были человеческие жизни. И они шли на это, и становились Полковниками, ибо люди, ищущие в Гвардии лишь корысть и карьеру, не поднимаются выше рядовых и не служат далее первых двух месяцев.

Наш нынешний Полковник стар, хотя таковым не выглядит.

Высокий, худощавый, чуть сутулый мужчина с седыми волосами, подстриженными армейским «ежиком», с пронзительным взглядом серых глаз, никогда не выпускающий изо рта старой пенковой трубки, давно уже ставшей раритетом. Когда-то он был легендой оперативного отдела, парень со стальными нервами и чугунными яйцами.

Именно он был инициатором операции «Зачистка», избавившей целый сектор Галактики от космических пиратов, досаждавших местным торговцам своими дерзкими вылазками. Именно он был идейным вдохновителем «Плана Четырех» и помог избежать новой гражданской войны между членами Лиги. Именно он заключил договор с якудзой, принесший спокойствие на десятки планет и по сей день помогающий держать организованную преступность в строго оговоренных рамках. Список его побед можно продолжать бесконечно, но это ничего не скажет о том, каков Полковник сейчас.

Теперь это вечно усталый немногословный человек, несущий на себе бремя непомерной ответственности и пользующийся непререкаемым авторитетом. Нет бога, кроме Полковника, и велик Полковник, а капитаны — пророки его.

Он встретил меня, сидя за старым письменным столом из резного дуба, доставленным со Старой Земли еще для отца-основателя Гвардии.

Стол является непременным атрибутом власти Полковника, как трезубец или боевой топор для Шивы, молнии для Зевса и огромный фаллос для Приапа. Сей предмет обстановки был свидетелем обсуждения многих планов и принятия важных решений, впрямую повлиявших на судьбу цивилизованного человечества. На него ставили многочисленные кружки кофе или изящные чайные чашки, бокалы с вином или стаканы с виски. Его окуривали самыми разными сортами табака. Он видел многое, став отдельной легендой, отдельным мифом в обширном мире легенд и мифов Гвардии, и единственное, чего он не видел никогда, это слабого человека, сидящего за ним.

Надеюсь, никогда и не увидит.

Полковник набивал трубку табаком, поставляемым с дельты Виржинии, и когда я вошел, как раз прикуривал от старомодной древесной спички. Он утверждал, что это единственный приличный способ для разжигания трубки.

— Доброе утро, сержант, — сказал он. — Садись.

Я ответил на его приветствие и опустился на стандартный пластиковый стул, предназначенный для посетителей. Стул серийного производства был покрашен так, чтобы не выпадать из цветовой гаммы кабинета, но я не думаю, что Полковник когда-либо обращал на это внимание.

— Я обеспокоен, — сказал Полковник, выпуская первый клуб дыма и не поясняя, чем именно.

Я вежливо ждал продолжения.

— Я прочитал отчет, составленный рядовым Такаги, — сказал он. — Не скрою, что многое в нем вводит меня в недоумение. Вы можете что-нибудь добавить?

— Не думаю, сэр. Я уверен, что Такаги изложил все достаточно полно и подробно, — все-таки выволочка, подумал я и ошибся. Больше мы к этой теме не возвращались.

— Меня также беспокоит, что в последнее время Гвардия становится все более и более замкнутой системой, отгораживаясь от остального человечества, — сказал он, но было видно, что в ряду беспокоящих его причин эта стоит далеко не на первом месте. — Все это может кончиться очень и очень плохо.

Я кивнул. Прошлый раз это кончилось Вторым Кризисом, во время которого мы потеряли множество прекрасных парней, а запоздалые последствия мы пожинаем до сих пор, и это несмотря на то, что разразился он сто пятьдесят семь лет назад. Ни один гвардеец не хочет, чтобы в его время повторился подобный кошмар.

— Мы свернули отдел Агитации и Пропаганды, чтобы выделить средства для финансирования перспективных исследований.

— Да, сэр.

— В основном это было прибежище бюрократов, но сейчас выяснилось, что некоторую пользу они все-таки приносили.

Я промолчал. Мое мнение несколько отличалось от только что высказанного, но кто я такой, чтобы спорить?

— Я сам прикрыл отдел и отправил в отставку сто двадцать человек. Тогда это казалось мне правильным, но сейчас я в этом уже не уверен. Общественное мнение в нашей жизни играет очень важную роль.

— Вы хотите возродить отдел, сэр?

— Нет, сержант, — улыбнулся он. — Все не так уж плохо. Тем не менее я собираюсь предпринять ряд мер, чтобы вернуть Гвардии… гм… человеческое лицо, что ли.

Судя по выражению человеческого лица Полковника, употреблять навязшее в зубах клише ему было не слишком приятно.