Сергей Мусаниф - Гвардия

— И откуда у него эта скорость? — спросил Доцент.

— Ответить на этот вопрос мне помог встреченный недавно мафиозо, — сказал я. — Он напомнил мне, что время — понятие субъективное.

— Макс, ты гений! — воскликнул Джек.

— Я не гений, — сказал капитан. — И я все еще ничего не понимаю. Сержант Морган?

— Пусть лучше Макс расскажет, — сказал Джек. — Я только что ухватил основную концепцию и не готов реконструировать ситуацию с ходу.

— Идея принадлежит не мне, — сказал я. — Около ста пятидесяти лет назад существовала малоизвестная теория профессора Розенфелла, не нашедшая отклика в научных кругах прежде всего из-за невозможности подтвердить ее на практике. Боюсь, я не смогу растолковать все достаточно грамотно, но постараюсь изложить в доступной для меня форме.

— Мы здесь тоже не все физики, — сказал Зимин. — Излагайте как можете.

— Каждый раз, когда мы пытались разобраться с единицами времени Магистров, мы словно натыкались на бетонную стену. Несоответствий множество, но самое яркое и наглядное связано с теорией гиперперехода. Найденные нами останки одного из их кораблей позволили сделать вывод, что для перемещения в космическом пространстве их раса тоже использовала гиперпереход. Однако их архивы свидетельствуют о том, что подобные путешествия у них занимали месяцы, а то и годы, в то время как мы тратим лишь дни и недели. Разница колоссальная. Правомерно ли предполагать, что их гиперпереход был медленнее нашего? С точки постэйнштейновской физики, это полный абсурд. Для входа в гиперпространство необходимо развивать определенную скорость, и если корабль полетит медленнее, то он просто проскочит точку перехода, а если быстрее — то его останки не удастся разглядеть даже в самый мощный телескоп.

— Скорость входа в гипер — это константа, — сказал Коули. — Ну и что из этого следует? Может быть, мы просто неправильно расшифровали их архивы.

— Другой пример, — сказал я. — Вы помните о научной лаборатории Магистров, найденной нами в Неисследованном Секторе Космоса? Геологический анализ почвы астероида, на котором она была построена, дал нам возраст в сорок-сорок пять миллионов лет, тогда как технологии, использованные Магистрами при строительстве, были достаточно низкими, что позволяло отнести находку к ранней стадии развития расы, то есть примерно сто двадцать — сто тридцать миллионов лет. Эта нестыковка тоже была списана на недостаточную изученность темы и возможную погрешность приборов, и она опять связана со временем. Профессор Розенфелл предполагал, что дело здесь в самом времени.

— Признаться, я потерял ход твоих мыслей, — удрученно признался Мартин.

Похоже, что он высказывал точку зрения большинства присутствующих. Один только Морган слушал мой рассказ краем уха, а сам чертил на столе непонятные графики и бормотал себе под нос:

— А это логично, черт побери… А вот если так…

Конечно, теория профессора Розенфелла не являлась потрясением основ. Мы вторгались в практически неизученную область древнейшей истории Галактики, и никаких основ там просто не было.

— Гипотеза профессора Розенфелла заключалась в допущении идеи существования нескольких временных потоков, протекающих параллельно в одном пространственном континууме.

— Трам-тарарам, — сказал Мартин. — Ну-ка, ну-ка…

— Если корабли Магистров перемещались в пространстве с той же скоростью, что и наши, то мы можем взять эту скорость за основу, — сказал Доцент. — Мы тратим на перелеты дни, а они тратили годы, значит, субъективное время полета текло для них медленнее.

— Нет, — сказал Дампье. — Дело не во времени полета. Дело в самом темпе их жизни.

— Если говорить грубо, то наш день равен их месяцу, — сказал Джек. — Нет, даже не так. Наш час равен их месяцу. А может, даже и не час… Но логически все сходится, и теоретическая модель может быть верна…

— Не хотите ли вы сказать, — медленно сказал Зимин, на ходу усваивая новую для него идею, — что они жили… быстрее, чем мы? Что когда для нас проходил час, для них — год? Что-то в этом роде, да?

— У нас уже достаточно данных для точного расчета, — сказал Джек. — Мартин, займись.

— Уже, — не поднимая головы от дисплея, буркнул Мартин. Он морщил лоб, а пальцы его плясали над клавиатурой настоящий рок-н-ролл.

— Когда люди Голубева открыли гробницу, — сказал я, — их оборудование действительно отключилось на доли секунды. Это была наша секунда. Возможно, у Магистра было полчаса, а то и больше, на то, чтобы выйти из стазиса, осмыслить ситуацию, найти решение, выбраться из-под купола и скрыться, прежде чем приборы снова включились. После таких подвигов пересечь континент за двенадцать часов и сесть в первый попавшийся корабль было для него детской забавой.

— Почему вы считаете, что это был первый попавшийся корабль? — спросил Зимин.

— Нет решительно никакого смысла специально дожидаться военного корабля, отправляющегося на закрытый военный объект. Армейские системы контроля над своими базами сверхмощные, и даже если бы Магистр умудрился остаться незамеченным, выбраться оттуда было бы почти невозможно. Нет, он просто сел на первый встречный корабль, каким-то образом выяснил его курс и изменил его в выгодном ему направлении. А потом взорвал корабль при посадке, чтобы замести следы.

— Вы предполагаете у него образ мыслей, сходный с логическим мышлением человека, — сказал Зимин. — Но он не человек.

— Он разумен, и с этим, я надеюсь, никто спорить не будет, — сказал Джек. — А логика — она и есть логика.

— Можем ли мы по траектории корабля рассчитать, собирался ли Магистр садиться на планету и не справился с управлением незнакомого ему аппарата, или же в его планы входило просто приблизиться к планете и устроить взрыв? — спросил Зимин.

Меня удивило, как быстро капитан освоился с новой линией расследования. Аналитики… у них мозги повернуты не в ту сторону, что у обычных людей, и они готовы согласиться с любой версией, пусть даже самой фантастической, лишь бы она не противоречила фактам. Зимин же был оперативником до мозга костей, а опера обычно верят только в то, что могут потрогать собственными руками, вдохнуть собственными легкими и проверить на прочность собственными кулаками. Зимин же не испытывал с этим никаких затруднений.

— Пока это из области догадок, — сказал Джек. — Тут свое слово должны сказать баллистики.

— Можем ли мы допустить мысль, что, если имела место случайная катастрофа, Магистр мог погибнуть при взрыве? — спросил Доцент.

Я отметил, что мы с Джеком стали признанными авторитетами нового направления, и взгляды аудитории прикованы к нам. Умнейшие люди корпуса задавали нам вопросы, как первокурсники задают вопросы профессорам в надежде получить полный, исчерпывающий и, главное, абсолютно верный ответ. У нас таких ответов не было.